Случайные смерти
Шрифт:
– Думаешь, он не прогорел без нас?
– А вот съездим и проверим.
– Встретимся там, – сказала Паркер. – А то неохота потом возвращаться за машиной. И не больше одного коктейля, ладно?
– Конечно.
– Один коктейль, – сказала Паркер, – и только один. Я серьезно, Джек.
Уиллоус сказал:
– Слушай, если у тебя такое ощущение, что я тебя силком тащу, давай не будем затеваться.
Фредди пробрался к столику сквозь толпу. На нем были кроссовки с ярко-оранжевыми
– Недурственный ансамбль, – сказал Уиллоус, прикрывая глаза ладонью.
– Женщины балдеют, Джек. Двадцать лет в синем костюме – что вы понимаете в высокой моде? – Широко улыбаясь, Фредди обернулся к Паркер. – Одежда делает человека, истинная правда. Признайтесь, я вас завел, а?
Паркер с наигранной серьезностью отодвинулась на самый краешек дивана, так чтобы между нею и Фредди образовалось как можно большее расстояние.
Бармен грустно покачал головой.
– До чего консервативный город. Каждую минуту получаешь оплеухи.
Паркер сказала:
– Послушай меня, Фредди. Если тебя на переходе сшибет грузовик, по крайней мере будешь знать, за что.
– По-вашему, я сейчас неотразим, а видели бы вы меня, когда я сошел с самолета. Рядом с загаром все цветы прямо пылают.
– С какого самолета? – спросил Уиллоус.
– С самолета, который привез меня с Гавайских островов.
– Ты был на Гавайях?
– Как вы догадались? Нет, не отвечайте. По вашей одежде я могу определить: вы высококвалифицированный детектив.
– А ты высококвалифицированный бармен, Фредди, если мне память не изменяет.
– «Катти Сарк», верно, со льдом, для джентльмена, а для леди безо льда, вода отдельно. Двойные?
Уиллоус кивнул. Одновременно Паркер покачала головой, нет.
– Понял, – сказал Фредди и преувеличенно подмигнул Паркер.
Уиллоус сказал:
– Прихвати меню на обратной дороге, Фредди.
– Одно меню, – твердо добавила Паркер.
– Вам не нравится наша еда, вы это хотите сказать?
Паркер улыбнулась.
– Еда замечательная, только вот от того, как она приготовлена, меня наизнанку выворачивает.
– Комики. – Фредди тяжело вздохнул и направился к бару. – Скажу вам, ни с кем больше я так не люблю поболтать, не считая своего доктора.
Над стойкой бара висел большой цветной телевизор, такой же посреди зала и третий –
Паркер спросила:
– Ты когда-нибудь играл в кегли?
– Раза два-три.
– С десятью кеглями?
– Да, наверное. – В последний раз это было в день рождения Энни; по просьбе дочери они с женой взяли ее с несколькими друзьями в местный кегельбан. Уиллоус немножко поиграл. Это было куда хуже, чем ловить форель.
Тогда он и предположить не мог, что это один из последних дней рождения, которые они отмечают все вместе, что его жена вскоре уйдет от него и заберет с собой Энни и Шона.
Уиллоус почувствовал, что на него накатывает гнуснейшее настроение.
Фредди громыхнул поднос на стол, сел на диванчик рядом с Паркер.
– Немножко задержался. Можно посидеть с вами минутку?
– И ни секундой больше, – сказала Паркер.
Уиллоус спросил:
– Выпьешь?
– Естественно, Джек. – Фредди раздал напитки, отхлебнул своей кока-колы.
Уиллоус спросил:
– Ну и в чем дело?
– Прошу прощения?
Паркер и Уиллоус переглянулись.
Паркер сказала:
– Ну, поставим вопрос так: Фредди, в чем дело?
– Никаких дел. – Фредди вытащил кубик льда, раскусил его. – Ладно, есть маленькая головная боль. Но не такая, чтобы беспокоить таких классных детективов, поверьте.
Уиллоус поднял стакан, посмотрел сквозь него на свет. Стакан был чистый, а виски почти правильного цвета.
– Переходи к сути, Фредди.
Фредди изничтожил очередной кубик льда.
– Вымогательство еще считается преступлением, нет?
Паркер спросила:
– Сколько хотят?
– Триста пятьдесят в неделю, но только что подскочило до пятисот.
– Кто-нибудь, кого мы знаем?
– Эти парни, о которых я говорю, они очень мерзкие и очень серьезные. Но неопытные. Так что сомневаюсь.
– Давно они к тебе пристают?
– Третью неделю. Уиллоус спросил:
– Когда срок следующего платежа?
Фредди перегнулся через стол, посмотрел на часы Уиллоуса.
– Двадцать минут седьмого, Фредди.
– Сейчас явятся. Я когда вас сегодня увидел, я глазам не поверил. Надо же, столько месяцев ни слуху ни духу и вдруг – опля. – Фред-дина улыбка была такой искусственной, словно он надел чужие зубы.
Паркер спросила:
– Сколько их?
– Двое, но почему-то всегда кажется, что гораздо больше. Главный – итальяшка-карапуз. В шестерках у него черный хмырь. Зовет себя Ворон. Понятия не имею, как его настоящее имя, только не Билл Косби. Они заявляются сюда, пьют, закусывают…