Слуга Божий
Шрифт:
— Когда я могу обратиться к казначею Вашего Преосвященства? — спросил я, оставаясь низко склонённым. Тихим и кротким голосом.
— Вон! — рявкнул епископ, а я подумал: ну что ж, попробовать стоило.
Я попятился, а когда за мной закрыли двери, облегчённо вздохнул. Надо было приниматься за работу, но, по крайней мере, моя лицензия была пока в безопасности. Только плохо же мне придётся, если не найду еретика. Но ещё придёт время об этом беспокоиться. Я вышел из дворца епископа и вдохнул свежего воздуха. А, вернее, воздуха сточныхканав и притонов. Ибо так пахнет Хез-хезрон.
***
Сейчас я должен был разыскать близнецов и Смертуха. Дело, в общем, было простым — должны были где-то играть в карты или кости, а я ведь знал их излюбленные места. Первым была корчма «Под Быком и Жеребцом», однако хозяин там лишь развёл руками.
— Обыграл их заезжий шулер, — сказал он, — и я слышал, что они подались на заработки.
Я вздохнул. Как обычно дали себя провести невесть кому. И то хорошо, что не убили его, иначе пришлось бы их искать в подземельях бурграфа. Но слово «заработки» могло означать различные вещи. И необязательно приятные.
— Какие заработки? — нехотя спросил я.
— Мордимер, ты знаешь, я не люблю слишком много знать, — ответил корчмарь, которому я разрешал обращаться ко мне по имени, ибо мы когда-то вместе воевали под Кир-каралатом. А ветераны Кир-каралата равны меж собой, хоть бы не знаю какая, их разделяла сословная пропасть. Таков был неписаный закон. Впрочем, немного нас тогда осталось. Очень немного, я бы даже сказал.
— Корфис, — произнёс я спокойно, — не усложняй. Я получил приказ и если их не найду, то не выполню его. А тогда с меня сдерут шкуру. Я тебе должен пять дукатов. Наверное, ты хотел бы когда-нибудь получить их обратно?
— Семь, — он хитро посмотрел на меня.
— Пусть, — согласился я, ибо с тем же успехом могло быть семьдесят. И так у меня в кошеле бренчали лишь два одиноких полугроша. И, ей-Богу, они не собирались множиться.
— А может обделаем дельце? — спросил он и посмотрел на меня испытующе.
— Ну?
— Этот шулер здесь. Я дам тебе деньжат; обыграй его и получишь пятую часть выигрыша.
— Сорок процентов, — ответил я машинально, хотя и не намеревался соглашаться.
— Что? — он не понял.
— Половину.
Он покачал головой и какое-то время думал.
— Дам тебе половину, — заявил он и протянул ручищу: — По рукам, Мордимер?
— Ты знаешь, что я не играю, — сказал я, злясь, что дал себя втянуть в этот разговор.
— Но умеешь. А большинство играет и не умеет, — возразил он нравоучительно. — Ну?
— Сколько у него может быть?
Корчмарь склонился ко мне. От него несло пивом и тушёной капустой. Как для Хез-хезрона, даже неплохо. Мне знакомы запахи и похуже.
— Может триста, может четыреста, — дохнул он мне в ухо. — Есть за что биться.
— Обычный мошенник или магик?
— А кто его там разберёт? Выигрывает уже неделю. Два раза его пробовали убить.
— И?
Корфис молча провёл пальцем по горлу. — Он хорош, — добавил. — Эх, Мордимер, если б ты захотел играть. Какое состояние мы бы заработали, парень.
— Где Смертух и близнецы?
— У них какая-то работёнка на Хильгферарфа, знаешь, того, у кого амбары. Какое-то выбивание долгов или ещё что, — объяснил он после некоторых раздумий. — Сыграешь, Мордимер? — спросил он почти умоляющим голосом.
Триста дукатов, — подумал я, — из них мне останется сто пятьдесят. Вроде, временами бывало и в десять раз больше, но сейчас это было состоянием. Хватило бы на поиски еретика. Я мысленно чертыхнулся, ибо мало того, что приходится работать задарма, так ещё должен заработать на эту работёнку. Какой же мерзавец этот епископ.
— Может, — вздохнул я, а Корфис даже хотел хлопнуть меня по спине, но в последний момент сдержался. Он знал, что я не переношу подобного рода нежности.
— Дам тебе сто дукатов, — он снова склонился к моему уху. — Хватит, чтобы начать, а?
Ну что ж, кабацкое дело процветает в Хез-хезроне, коль скоро у корчмаря в заначке есть сто дукатов. А если давал сто, наверняка у него было и раз в пять больше.
— А если проиграю? — спросил я.
— То будешь должен, — засмеялся он, — но ты не проиграешь, Мордимер.
Это точно, — подумал я, — только ты не знаешь, что мне нельзя играть. И если об этом узнает мой Ангел-Хранитель, то на долгие месяцы окажусь в дерьме. Или, что хуже, он может разделаться со мной во время игры. Разве что сочтёт, что я играю из благородных побуждений. Но неисповедимы пути помыслов Ангелов.
— Сейчас-то он спит, — сказал Корфис. — Играл всю ночь у Лонны и вернулся лишь под утро.
— Неплохо, — сказал я, потому что у Лонны велась большая игра. — Пройдусь туда. Дай пару дукатов.
Корфис вздохнул и выгреб из-за пазухи один дукат, обрезанный по краям, и три пятигрошика.
— Добавлю к твоему счёту, — пробурчал он.
Я даже не протянул руки, только глянул на него красноречиво.
— Корфис, в меня надо вложить, — хмыкнул я.
— Вложить, — повторил он чётко по слогам. — Каждый раз, как слышу это слово, понимаю, что кто-то хочет содрать с меня шкуру, — добавил он, но вынул ещё один дукат. Ещё более обрезанный по краям, чем первый, хотя это, как раз, могло показаться уже невозможным.
***
Дом мадам Лонны был массивным, двухэтажным зданием, огороженным стеной, за которой бесновались специально обученные собаки. Впрочем, говорили, что это не собаки, а помесь шакала и волка, и что у них были ядовитые зубы. Но подозреваю, что такие байки распускала сама Лонна, дабы ещё больше отпугнуть непрошеных гостей. Лонна управляла борделем неплохого уровня с изысканными питейной[134]и кухней. Помимо этого, у неё играли в карты и кости. Играли по-крупному и в хорошей компании, и нередко там можно было наткнуться на богатых дворянчиков с предместий Хез-хезрона (зачем приезжали в город, оставляя свои поместья, одному Богу известно), горожан, тех, что познатнее, и цеховых мастеров. А, впрочем, каждый, кто имел тугой кошель и более-менее выглядел, встречал там радушный приём.