Слуга Империи
Шрифт:
Кейок появился из рядов телохранителей Мары. Он остановился, чтобы дать четкие указания Кенджи и сделать выговор кому-то за небрежную позу; затем с явной неохотой отошел от солдат и, бросив уничтожающий взгляд на Кевина, с важностью остановился перед носилками Мары.
– Госпожа...
– Он поклонился, тщательно удерживая равновесие, после чего снова оперся на костыль и, понизив голос, чтобы солдаты не могли его услышать, поделился напоследок с хозяйкой своим беспокойством: - Дочь моего сердца, меня тревожит эта вылазка. То, что властитель Ксалтепо прислал с курьером устное сообщение, а не письменное,
Мара нахмурилась.
– Это небольшая семья без обширных связей. Если бы я отказалась от союза, а тот пергамент с их личной печатью попал в руки Тасайо - как ты думаешь, что сталось бы с ними? Господа Минванаби стерли с лица земли не одну семью по причинам куда менее важным.
– Мара прикусила губу.
– Нет. Думаю, Арака-си прав, и Тасайо в конечном счете понимает: многое из того, что мы делали, основано на финансовой выгоде. Поэтому сейчас он должен воспрепятствовать дальнейшему росту могущества Акомы.
Кейок поднял руку, как будто собирался почесать подбородок, а затем передумал. Вместо этого он взял Мару за руку и осторожно усадил в носилки.
– Да пребудет с тобой милость богов, госпожа. Кейок отступил, и Мара махнула рукой носильщикам, чтобы они подняли носилки. Затем Кенджи дал команду выступать, и маленький отряд двинулся в путь. Не успел Кевин тронуться с места, чтобы занять свое место рядом с носилками, как Кейок поймал его за локоть и удержал все еще сильной и твердой рукой.
– Береги ее, - сказал он с такой настойчивостью в голосе, какой Кевин никогда прежде у него не слышал.
– Не допусти, чтобы с ней случилось что-нибудь дурное, иначе я пну тебя чем-нибудь потяжелее, чем мои походные сандалии.
Кевин беззаботно ухмыльнулся:
– Кейок, дружище, если с Марой случится беда, то тебе придется удовольствоваться пинками по моему трупу, потому что к этому времени я уже буду мертв.
Военный советник кивнул, соглашаясь, что Кевин сказал правду. Он отпустил раба и быстро отвернулся; тем временем эскорт и носильщики уже растворились в дымке тумана. Кевин поспешил вдогонку, то и дело оглядываясь через плечо. Мидкемиец уже не был здесь таким чужаком, каким был когда-то, и сейчас он мог бы поклясться, что у старого, опытного солдата тяжкий груз лежал на душе.
К тому времени как восходящее солнце разогнало туман в долинах, Мара и ее почетный эскорт углубились в лес, покрывавший подножия Кайамакских гор. Прежде чем началось дневное движение караванов и заспешили в обоих направлениях ранние гонцы, процессия Акомы свернула с главной дороги на узкую тропу, которая забиралась все дальше в чащу. Дневной свет с трудом проникал сквозь здешние дебри; задержавшийся туман и шум капель, падающих с мокрых деревьев, усиливали гнетущее впечатление, которое и без того производил на путников этот лес. К тому же, несмотря на ранний час, под деревьями было душно и жарко.
Командир отряда Кенджи остановил свою маленькую колонну для короткого привала и позволил смениться носильщикам Мары. Эскорт был слишком мал, чтобы включить в него еще и мальчика-водоноса, и рабам приходилось носить кувшины от придорожного источника. Им помогал Кевин, которому больно было смотреть, как они выбиваются из сил. Мара не была тяжелым грузом для переноски, но сегодня
С кувшином в руке Кевин встал на колени у края тихого болотистого озерца. Заглядевшись на необычный оранжевый мох, которым поросли берега озерца, и на рыбьи стайки, мелькающие в тростниковых зарослях на мелководье, он лишь краем уха уловил обрывок разговора между Кенджи и Марой.
Оказалось, что разведчик, которому было поручено продвигаться на некотором расстоянии позади отряда и наблюдать за тропой - на тот случай, если кто-либо идет за ними следом, - запоздал с донесением.
– Придется задержаться и подождать его, - принял решение офицер.
– Если он не появится в течение ближайших минут, я предлагаю послать другого воина разузнать, в чем дело, а всем остальным пока укрыться за теми деревьями.
Ухмыльнувшись про себя, Кевин нагнулся, чтобы наполнить кувшин. Разведчик, о котором шла речь, - сметливый и изобретательный весельчак по имени Джурату - любил поразвлечься. Минувшей ночью он допоздна играл в карты с приятелями. Если казарменные байки о количестве вина, которое он влил себе в глотку, хотя бы наполовину справедливы, то, вероятно, окажется, что он просто идет гораздо медленнее, чем ожидалось, поскольку с похмелья еле ноги передвигает.
Один из солдат так и сказал Кенджи, а затем добавил, что сюда время от времени наведываются серые воины и Джурату, возможно, задержался, чтобы понаблюдать за их действиями. Другой сухо предположил, что Джурату, может статься, торгуется с этими отщепенцами за бурдюк вина. Кевин тихонько засмеялся: если бы не присутствие самой властительницы, подобная выходка несомненно была в духе Джурату. Подумав о серых воинах и нескольких своих сотоварищах-мидкемийцах, которые сбежали и теперь укрывались в этих лесах, Кевин, поднявшись, вгляделся в заросли деревьев.
Туман рассеивался. Лучи солнечного света пронизывали шатер ветвей. Если бы Кевин хоть отчасти не был готов к тому, чтобы увидеть признаки человеческого присутствия, он прозевал бы тот момент, когда там, в листве, быстро мелькнуло и сразу пропало чье-то лицо. Тонкий крючковатый нос явно не принадлежал Джурату, да и шлем был совсем не такой.
Руки Кевина напряглись и дрогнули; вода пролилась из наклонившегося кувшина. Нельзя было ни крикнуть, ни даже побежать: ведь тогда затаившийся наблюдатель понял бы, что его заметили. Превозмогая дрожь в коленях, Кевин повернулся спиной к источнику. Подражая шаркающей походке ко всему безразличного раба, он отправился назад, к каравану Мары.
Каждый шаг требовал напряжения всех душевных сил. У Кевина зудела кожа между лопатками, словно в любой момент он ожидал страшного удара стрелы.
Дюжина шагов, которые отделяли его от Кенджи и носилок Мары, казалось, отняли вечность. Кевин заставлял себя двигаться как ни в чем не бывало, в то время как мысли лихорадочно метались у него в голове. А тут еще, как назло, занавески в носилках с треском раздвинулись, и Мара уже собралась высунуться наружу, чтобы обратиться к Кенджи.
Страх, будто молния, ударил по нервам Кевина. Вцепившись намертво в кувшин с водой, он мысленно внушал женщине: "Отклонись назад! Спрячься в полумраке носилок!"