Слуга Люцифера
Шрифт:
Однажды поздним зимним вечером, Родриго Борджиа вошёл в покои Лукреции.
– Я хочу сообщить тебе новость, дорогое дитя.
Лукреция, сидевшая в кресле около камина, поднялась и поклонилась кардиналу, как того требовало приличие:
– Слушаю Ваше Преосвященство.
– Я дал письменное согласие на твою помолвку с доном Гаспаром Просида, сыном графа Альменара.
Лукрецию захлестнула волна возмущения, она едва сдержалась:
– Насколько мне известно, Ваше Преосвященство, род Альменара весьма богат и влиятелен.
– Ты,
– Альменара – испанцы. Стало быть, для замужества мне придётся покинуть Рим и отбыть в чужую страну!
– Дитя моё! Граф Альменара сказочно богат, не буду лукавить, что соглашаясь на помолвку я руководствовался своими интересами: мне нужны деньги, чтобы стать понтификом, и не малые!
Обомлевшая Лукреция смотрела на Борджиа, из её глаз текли слёзы.
– Вы не любите меня, для вас важнее выгода и политические соображения, – всхлипнула она.
– Не скрою, да. Поверь мне, Лукреция, этот брак сделает тебя богатой и влиятельной женщиной! А что ещё надо?!
– Любви…
– Чего? – растерялся кардинал.
– Любви, – невинно повторила юное создание. – Ведь вы любили мою мать, не так ли?
Кардинал хотел согласиться, но отчего-то осёкся: любил ли он Ваноцци? Наверное, раз зачал ей троих детей. Он всегда заботился о ней и недавно после смерти сиора дела Кроче выдал её замуж в третий раз за Карло Канале, преуспевающего юриста.
– Да, – наконец произнёс кардинал после некоторых размышлений. – Твоя матушка красивая, умная и очень темпераментная женщина. Но ты почти на неё не похожа…
– Я не красива и не умна? – удивилась Лукреция такой прямолинейности «родителя».
– Я имел в виду, что ты внешне не похожа на мать. А на меня…
Девушка быстро сообразила, что натолкнула кардинала своими разговорами на излишние размышления.
– Ах, отец, – она бросилась на шею кардиналу. – Мы так редко видимся с вами! Мне так не хватает вашего внимания!
Родриго расчувствовался, обнял дочь и поцеловал её в лоб. Но Лукреция тут же подставила губы для следующего поцелуя. Кардинал, как мужчина в силе, привыкший к молоденьким любовницам, не смог подавить в себе такого соблазна и corruptio [38] , страстно впился в губы «дочери».
Заботливый отец покинул спальню «дочери» почти под утро, поражённый её способностями. В его голове даже не возникло мысли о том, что он совершил непростительный грех перед Богом, проведя ночь с собственной дочерью, предаваясь плотским наслаждениям.
38
Развращённость (лат.)
La Bella престала посещать апартаменты Лукреции для того, чтобы просто поболтать или пригласить на совместную прогулку: она насторожилась, как женщина, она сразу же почувствовала перемену в поведении Родриго. La Bella боялась потерять свои позиции самой красивой женщины Рима, а её мать Адриана де Мила – своё
Борджиа, движимый своим бешеным темпераментом, отчасти понимал причину тщательных причёсок Джулии, но в основном принимал всё за чистую монету, думая, что она ничего не знает об инцесте с дочерью, а просто обуреваема страстью и безумно желает его.
В то время как кардинал удовлетворял плотские желания La Bella, Адриана де Мила получила от него в подарок обширное поместье в Витербо с годовым доходом десять тысяч дукатов, ещё недавно принадлежащее кардиналу Педре ди Ринсоло, умершему два месяца назад от загадочной болезни. В Риме эту болезнь уже окрестили «болезнью кардиналов». За последний год на небеса отправились три кардинала, их имущество по инвеституре, подписанной самим Иннокентием VIII, было передано кардиналу Родриго Борджиа.
Но Адриане де Мила было мало поместья в Витербо, она хотела большего – безраздельного влияния в палаццо Санта-Мария-ин-Портико, но, увы, юная Лукреция спутала её карты.
По Риму поползли слухи, пущенные синьорой де Мила о том, что кардинал – сатана, сожительствующий с собственной незаконно рожденной дочерью. Глупая женщина тем самым пыталась остановить его от постоянного инцеста, не понимая, что Борджиа безразлично мнение Рима.
Родриго Борджиа постоянно предавался смертельному греху, утопая в объятиях голубоглазой Лукреции.
– О, Ваноцца! Прекрасно выглядишь! – Родриго с удовольствием отметил, что его пассия не стареет, а благодаря искусным женским ухищрениям выглядит, как и четырнадцать лет назад.
Ваноцца, раскрасневшаяся от прохладного февральского ветра, улыбнулась.
– Ваше Преосвященство! Я пришла к вам по делу.
Кардинал смерил её взглядом:
– Если ты называешь меня по сану, стало быть, дело серьёзное.
– Да и крайне не приятное, – добавила Ваноцци. – Я никогда не вмешивалась в ваши дела, но сейчас я не могу молчать. Ваше Преосвященство, оставьте в покое Лукрецию, о вашей связи уже судачат не только во всех салонах Рима, но и на улицах!
Кардинал рассмеялся:
– Какая глупость! Эти сплетни распускают мои завистники, кардиналы, лишившиеся внимания и благосклонности Папы. Неужели ты веришь сплетням?!
Ваноцци немного помолчала, затем, собравшись духом, сказала.
– Ego te intus et in cute novi [39] и знаю свою дочь. Так, что у меня не возникает сомнений.
Кардинал пришёл в ярость:
– Ты получила от меня более чем достаточно! Я обещал сделать тебя состоятельной женщиной и сдержал слово. Прошу тебя, не указывай, что мне делать!
39
Знаю тебя и под кожей и снаружи, то есть вижу тебя насквозь (лат.)