Слуга Жнеца

Генер Марго

– Белионар, довольно.

– Слушаюсь, миледи, – сказал он быстро, но взгляд колючих, словно ледяные иглы, глаз остался на Главе Совета.

Лотер насмешливо покосился на эльфа, губы растянулись в ухмылке, мол, какой же ты воин, если подчиняешься женщине, но промолчал.

С запада подул холодный морской воздух, который вечером становится сырым и промозглым, Теонард незаметно поправил плащ и проговорил, разворачиваясь в сторону башни:

– Лотер, проводи посла к Дереву. Пускай там разбираются. Страг,

проследи, чтобы достопочтенные остроухие потрудились убраться от Цитадели на достаточное расстояние, чтобы не раздражать белыми физиономиями народ.

После того, как горгона сообщила Каонэль о прибытии солнечных эльфов, серая металась по комнате, как ужаленная дикой пчелой. Время от времени останавливалась и выглядывала в увитое корнями и плющом окно. Но оно выходит на башню Теонарда, а чтобы наблюдать за другой стороной, нужно подняться выше, в другие покои. А там сейчас живет Аэлло.

Когда в сгустившихся сумерках из ворговского леска выскочил Лотер и со скоростью бешенного кабана умчался на восточную сторону, Каонэль сжала кулаки и села в кресло из мха.

Она смотрела на светлячков под потолком, которые танцевали в темноте, составляя сложные фигуры, словно обладают общим разумом. Эльфийка пыталась сосредоточится на них, но взгляд уползал к окну.

В дверь постучали.

– Да, – ответила серая отрешенно.

Створка отворилась и в проход шагнула горгона.

– Ты как? – спросила она.

– Переживаю, – честно ответила Каонэль.

– Так чего не сходишь?

Эльфийка поежилась.

– Боюсь.

– Чего? – не поняла Эвриала.

Каонэль снова как-то сжалась и проговорила:

– Вдруг они там уже передрались? Это же высокородные. Их даже я с трудом выношу. Ворг вообще не знаю, как утерпит. Да и Теонарду только дай повод, чтоб обрезать уши эльфу. Хотя ему и повод не нужен.

Горгона вздохнула.

– Понимаю, – сказала она. – За эльфов боишься. Я бы за своих тоже переживала.

Каонэль болезненно поморщилась и произнесла:

– В том-то и дело. Когда представляю, как порубили солнечных – внутри все падает, а когда думаю, как Лотеру и Теонарду головы снесли – сердце сжимается.

– Да, – проговорила Эвриала. – Непросто. Но ты все же сходи. Тем более, если бы что-то случилось, Мелисс уже до несла бы.

Серая тяжело выдохнула и сказала:

– Схожу. Сейчас соберусь и схожу.

– Вот и умница, – одобрительно сообщила горгона и стала прикрывать за собой дверь. – Я буду у себя. Если что, заходи.

Эльфийка осталась одна и снова уставилась в окно. Когда спустя несколько минут, размахивая секирой, по территории пробежал Страг, Каонэль вскочила.

– Матерь небесная… – прошептала она.

Еще некоторое время тревожно расхаживала по комнате. Потом выдохнула и сказала в никуда:

– Я

схожу.

Расправив края плаща, взбила серебряный водопад волос, провела ладонью по корсету, выпрямляя невидимые складки. Взгляд упал на роскошное платье из паучьего шелка в шкафу.

Пару секунд серая смотрела, размышляя, стоит ли надеть его, чтобы предстать перед солнечными эльфами, но потом тряхнула головой и вышла в полумрак плетеных арок.

Спустившись, Каонэль вышла из роскошной двери, которую гномы почему-то называют дуплом и, на всякий случай, оглядела Дерево.

– Все-таки я молодец, – произнесла она тихо.

Ветки раскинулись, как пальцы древнего исполина, с одной стороны почти доходят до башни Теонарда. В кроне порхают стайки светлячков, и в темноте кажется, что дерево окутано магическим свечением.

На каждой ветке что-то вроде ульев, в которых можно поселить простых рабочих эльфов, если такие найдутся. Ствол широкий, внутри полно комнат и лестниц с витиеватыми узорами лиан и плющей.

Каонэль довольно улыбнулась, глядя на резиденцию, больше предназначенную для лесных, но деревья любят все эльфы, так что с этим не прогадала.

Эльфийка откинула непослушный локон со лба и занесла ногу для шага, в этот момент за спиной раздался голос, который ожидала услышать меньше всего.

– Поверить не могу! Серое недоразумение!

Глаза Каонэль сверкнули, она воинственно подняла уши и медленно обернулась.

– Генэль? – неверяще выдавила она.

Солнечная эльфийка застыла перед ней в привычном для эолумских красавец наряде. Платье струится в пол, голубые ленты под грудью колышутся на ветру, а само декольте настолько глубокое, что при желании можно разглядеть пупок.

Генэль смотрела на серую с таким же изумлением, но спустя несколько секунд, спохватилась. Манерно поправив локон, который выбился из высокой прически, спросила надменно:

– Как тебя сюда занесло?

В опустившейся на плато темноте глаза Каонэль засветились, как раскаленное золото, голова чуть наклонилась, кончики ушей нервно дернулись.

Она проговорила с нажимом:

– Могу тебя спросить о том же.

Лицо Генэль кажется сияющим, но в глазах ледяной огонь, а губы искривлены насмешкой.

– Да будет тебе известно, – произнесла она королевским тоном, – меня прислали из самого Эолума в качестве посла солнечных эльфов. Тенадруин рекомендовал меня королю.

При этих словах солнечная прищурилась, как поймавшая птичку кошка, и замолчала. Каонэль набрала воздуха, но заметив, как снисходительно улыбается эолумская красавица, сжала губы.

Досчитав до пяти, выдохнула, взгляд стал блуждать по резиденциям, новым постройкам со стороны ворговского леска. Серая намеренно старалась не смотреть на высокомерное лицо солнечной.