Служба на купеческом корабле
Шрифт:
К великой досаде миссис Форстер, один из сторожей взял стул и сел рядом с нею. Прошло около четверти часа; наконец она спросила, когда думает вернуться доктор.
— Он приедет в свое время, милая, — ответил сторож. — Ну, как вы чувствуете себя теперь?
— Мне холодно, очень холодно, — с дрожью ответила миссис Форстер.
— Эти бедные создания всегда жалуются на холод, правда, Джим? — заметил вновь вошедший сторож. — Куда мы посадим ее?
— Я поручил Тому приготовить номер четырнадцатый.
— Да не считаете ли вы меня сумасшедшей? — с ужасом вскрикнула миссис Форстер.
— Ну, тише, тише, — сказал сторож,
Вскоре миссис Форстер заперли в камере № 14. Она осталась одна со своими мыслями. Предыдущие сцены и то, что она пережила в больнице, все вместе до такой степени взволновало ее, что ночью у нее сделалось воспаление мозга, бред, и она кричала не меньше остальных несчастных, запертых в этой лечебнице.
Глава VIII
Слуга Рамсдена приехал в Овертон, рассказал, что доктора не нашел и что сдал сторожам миссис Форстер. Сторожа не сказали слуге Рамсдена, когда вернется Баддингтон, и Джордж, думая, что доктор уехал на один вечер, не стал больше расспрашивать об этом. Он сам предполагал дня через два съездить в лечебницу и привезти миссис Форстер домой. На третий день он приехал в дом сумасшедших и, увидев положение несчастной, горько пожалел, что уступил просьбам Фанни. Увезти миссис Форстер было невозможно; уверить же сторожей, что это не безумная, он не решился, так как этим обвинил бы себя. Поэтому Рамсден взял обратно свое письмо к Баддингтону, которого ожидали только через две недели, и вернулся в Овертон с тяжелым сердцем. Когда Фанни сказали о несчастном исходе ее затеи, печальное известие сильно потрясло ее, и девушка твердо решила больше никогда не повторять подобных шуток.
Ньютон Форстер, который очень торопился, вернулся в Овертон с грузом через несколько дней после помещения его матери в дом душевнобольных. Пробыв на берегу не больше десяти минут, молодой человек узнал печальную историю ее (предполагаемого) безумия. Он побежал домой. Отец встретил его со слезами. Никлас казался совсем потерянным без жены.
На следующее утро Ньютон отправился в лечебницу, чтобы узнать о состоянии здоровья матери. Его приняли; он увидел ее на постели в полном бреду; она кричала и не узнала сына. Ньютон отдал сторожам половину своих сбережений, упросив их ласково обходиться с больной, и вернулся в Овертон. Дома он заперся с отцом.
Через несколько дней городской глашатай объявил, что все имущество Никласа Форстера будет продаваться.
Хотя жена была источником досады для Никласа, но он так привык к ней, что без миссис Форстер чувствовал себя совсем несчастным. Ньютон видел, что отцу необходимо уехать, и не противоречил ему. У Никласа не было никаких определенных предположений, ему просто хотелось покинуть место, которое напоминало о тяжелых сценах.
Ньютон думал, что у отца есть какой-нибудь план, и не пробовал выводить его из состояния печали вопросами о том, что он задумал. Когда все было готово, Ньютон спросил отца, как они пустятся в путь.
— Наружные места в дилижансе дешевле всего, — ответил Никлас. — Сегодня же с вечера закажи нам места.
— А куда мы поедем, отец?
— Право, не знаю, — ответил точно только что проснувшийся Никлас.
Последовало совещание, и после долгих переговоров было решено, что Никлас поселится в Ливерпуле. Судно, которым управлял Ньютон, испортилось; на исправление его нужно было употребить довольно долгое время, а потому Ньютон получил отпуск на несколько дней. Взять с собой сундук, выловленный из воды, молодой Форстер не мог, он был слишком велик, а потому его и еще несколько малоценных вещей оставили на попечении мистера Драгуела.
В Ливерпуль они приехали с самым маленьким запасом денег, и в этом городе у них не было друзей.
Никлас нанял маленькую лавку; Ньютон пробыл е отцом как можно дольше, чтобы по мере сил помогать ему и поддерживать его; наконец молодой человек был принужден вернуться в Овертон и снова взяться за управление судном Хильтона. Прежде всего он отправился в дом сумасшедших; там ему сказали, что его мать стала спокойнее, но ослабела, и его не пустили к ней. Доктор Баддингтон еще не вернулся, но врач, который заменял его, сказал Ньютону, что если миссис Форстер оправится от тяжелой острой болезни, к ней вернется рассудок.
Ньютон приехал в Овертон с более легким сердцем и на следующий же день повел свое судно в Бристоль. Встречные ветры задержали его рейс на две недели. В Бристоле он узнал, что груз для него еще не готов, и ради развлечения пошел осматривать город и его окрестности. Наконец судно нагрузили товаром. Ньютон постарался поскорее получить пропуск и другие бумаги из таможни и сговорился с фирмой, нанявшей его судно. Было поздно, но светила полная луна, дул хороший ветер, и потому молодой человек решил отплыть в ту же ночь. Спрятав бумаги под сюртук, который он аккуратно застегнул, Ньютон вышел на мол. Вдруг на него сзади набросились два силача и схватили его; мгновенно сильный удар по голове оглушил Форстера; он упал на землю.
Оставив моего главного героя в таком печальном положении, я перейду к менее важным действующим лицам этой истории.
Доктор Баддингтон вернулся и застал миссис Форстер в разгаре болезни. Как и следовало ожидать, он нашел, что она в здравом уме, однако поверил сторожам, уверявшим, что ее привезли в состоянии полного помешательства и что ее прислал доктор Рамсден. Рамсден решил до поправления миссис Форстер ничего не говорить главному врачу больницы. Скоро она действительно начала поправляться. Но как медленно и скучно шло для нее время! Ее ум переполняла тревога и — что несравненно важнее — раскаяние. Вспоминая свое прошлое, она приходила в ужас. Заливаясь слезами, простирая руки, миссис Форстер на коленях просила милосердия и забвения у того, к кому никогда не взывают тщетно. Владычество бешеных страстей миновало: ее сердце изменилось.
Доктору Баддингтону она ни на кого не жаловалась и ничего не объясняла; ей хотелось только выйти из дома сумасшедших, едва ее здоровье окрепнет, и тогда доказать мужу, как искренне и полно изменилась она. Когда миссис Форстер в первый раз вышла в сад, она села на скамейку и там случайно услыхала разговор о себе. Говорили сторожа.
— А почему она помешалась, Том?
— Говорят, она всю жизнь была не лучше, — ответил Том. — И крыса не захотела бы жить с ней в одном доме! Ведь в припадке бешенства она чуть не убила старого Спиннея, клерка! Стали толковать, что он умер. Ну вот, совесть, или что-то там в этом роде, и свела ее с ума.