Служение Отчизне
Шрифт:
— Будет сделано, товарищ командир, — четко отвечает механик.
Он всегда такой, другого ответа у него нет. Впрочем, как и у остальных. И мы ценили это. Свои успехи делили с ними.
— Не беспокойтесь, — добавил Тонкоглаз, — все будет так, как надо.
Задолго до условленного часа я был уже на стоянке. Вскоре появился там и незнакомый мне старший офицер.
— Я из штаба дивизии, — представился он, назвав свою фамилию, — должен уточнить вам задачу.
Он вынул карту и стал водить карандашом в районе участка севернее излучины Днепра, примерно на полпути между Днепропетровском и Запорожьем.
—
Значит, наши уже на той стороне! 3-й Украинский форсировал Днепр! Это же потрясающая новость! И мне посчастливилось услышать ее одному из первых.
На востоке появился первый проблеск зари, рождался новый день. Радостный и возбужденный, я даже и не предполагал, каким он окажется трудным и как необычно завершится.
Взлетаем с Овчинниковым, моим ведомым, и уходим на запад. Василий — надежный, проверенный в боях ведомый, хотя сначала не все шло у него ладно: бывший летчик-инструктор никак не мог избавиться от элементов академизма. Ему хотелось все делать, как говорится, по науке, но наука у него была не боевая — учебная… Зато когда он вошел в строй, мы им восхищались. Никакие силы не могли его оторвать от ведущего, помешать ему защитить своего командира. Как раз то качество, которого так и не приобрел Валька Шевырин: увлекшись схваткой, он мог уйти в сторону и потеряться.
Через 20 минут относительно спокойного полета мы увидели Днепр. Он поразил меня своей величавостью, тихой гладью воды и безлюдной пустотой, нигде не видно ни одной лодки.
Спокойствие, размеренность великой украинской реки были сродни волжскому нраву и потому сразу передались мне. Я внимательно осмотрелся вокруг: в правый крутой берег словно упирались лучи восходящего солнца. Точно такую же картину я видел однажды на Волге между Саратовом и Камышином. От этого воспоминания потеплело на сердце.
Разрывы зенитных снарядов возвратили меня к действительности. Резко бросаю машину в сторону вниз, Овчинников — за мной. Прижимается почти к самой воде, зенитки умолкли: тут им нас не достать.
Мы с Васей понимаем: раз били зенитки — значит, тут гитлеровцы. А где наши? Проносимся над водой прямо посередине Днепра. Кажется, что от винтов разбегаются в разные стороны испуганные волны. Позади — Днепропетровск, впереди — Запорожье. Река круто поворачивает вправо. Вот та самая излучина в районе Волосское — Войсковое, где, по имеющимся сведениям, и высадились наши передовые подразделения. Тщательно осматриваем берег. Замечаем каких-то людей. Никто не стреляет. Подходим ближе, нам машут.
Кто такие? Чего хотят? Делаю отметку на карте и беру курс домой: на малой высоте расход горючего повышенный.
На аэродроме нас поджидал офицер штаба дивизии. Выслушав доклад, он сказал:
— Пока ничего существенного, но мы на истинном пути. Изучайте район дальше.
Мы пересекли излучину Днепра, углубились километров на пять в степь, обнаружив землянки, костры. Шли на высоте метров 200, и тут ударили зенитки. Один снаряд попал в самолет Овчинникова и повредил управление. Снова сделал пометку на карте и — в обратный путь. Вася впереди, я в роли прикрывающего.
Овчинников сменил машину, и
Ну-ка снизимся, присмотримся: за танком растянулась перебитая гусеница, на его бортах кресты. На броне сидит человек, он вроде бы даже приветствует нас. Как же установить, кто здесь? Не стреляют. А где начинают бить зенитки? Попробуем подняться и отойти в сторону. Ага, вот и они, голубчики, огненные шарики. Чуток вниз, ближе к танкам — все прекращается.
Несколько таких маневров, и на карте вырисовывается линия боевого соприкосновения с противником. Только вот надо все точно установить, дело-то чрезвычайно серьезное. Жаль, горючее быстро расходуется.
Во время четвертого полета мы обнаружили еще четыре замаскированных танка. Снизились до пяти метров, чтобы получше посмотреть, — наши. Точно, наши. Солдаты в темных комбинезонах прыгают, что-то кричат, бросают вверх шлемы.
Пятый вылет. Нас атакуют «мессеры», одного из них Овчинников поджег, но и сам попал под вражеские огненные трассы. Они повредили его самолет. Однако мы вернулись с полным, четким докладом о местонахождении наших подразделений, выяснили линию боевого соприкосновения с противником.
Выслушав нас, тут же доложили в штаб армии. Приказали еще раз уточнить все данные. Овчинников сел в третий самолет, и мы снова ушли по знакомому маршруту. Раздобыли новые сведения. Но теперь на окончательной проверке данных настаивал уже штаб фронта.
Седьмой вылет. Гитлеровцам мы уже до чертиков надоели. Они открыли бешеный зенитный огонь, однако мы уже научились избегать их гостинцев, снизились до десяти метров, и все нам нипочем. Еще раз облетели весь подопечный участок, запаслись новыми важными наблюдениями и — назад.
Приземлились. Усталые, голодные: в течение дня нам удалось только выпить по кружке компота. А тут уже поджидает По-2, и везут меня прямо в штаб фронта.
В темнеющем небе тарахтит наш «кукурузник». Пытаюсь собраться с мыслями, но все тело сковывает усталость, и против своей воли засыпаю. Проснулся от толчков.
— Слышишь, разведчик, ждут, — будит пилот.
Сначала представляют меня начальнику разведки фронта, тот дотошно, скрупулезно выспрашивает обо всем, что я видел. Потом он уходит, и вскоре меня приглашают к начальнику штаба фронта генералу Корженевичу. Снова такие же детальные расспросы. Каждое мое слово записывают офицеры для особых поручений.
— Вот вам листик, вспомните все, что видели, и набросайте схему, — сказал генерал.
Я старательно изобразил линию боевого соприкосновения с противником, расположение наших танков, которые обнаружил, систему оборонительных укреплений, огневые точки.
Взяв нарисованную схему, генерал приказал порученцу позаботиться о моем отдыхе и ушел. Порученцем генерала оказался чудесный парень майор Федор Мартынюк. После ужина меня снова пригласили к начальнику штаба, там я увидел впервые генерала армии. «Командующий фронтом Малиновский», — успел шепнуть сопровождающий меня Мартынюк. От неожиданности я растерялся, стушевался, собрался было представиться, но командующий добродушно улыбнулся, махнул рукой.