SM: Доверие
Шрифт:
И этот Пугало, который чучело, тот самый Пугало? Или я просто так назвала его. Первое слово, пришедшее в голову.
Что если мне остаться во сне? Возможно ли это? Что было бы дальше? Куда он отведёт меня? Интересно, как бы всё сложилось, не сверни я с Жёлтой дороги… Или Пугало сам бы меня нашёл?
Шаги наверху стихли. Испуганно подняв голову, прислушалась ко всему, что происходило в доме. Ничего.
Странное чувство тревоги и страх завладели мной. Обхватив себя руками, уткнулась носом в матрас и замерла.
Мама, как же мне страшно!
Глотая жгучие слёзы, закрыла лицо руками и беззвучно заплакала, торопливо шмыгая носом. Я позволила себе непозволительную роскошь, как любит говорить Пугало. Сейчас никого нет рядом, никто не услышит и не увидит моих беззвучных всхлипываний.
Можно поплакать ещё чуть-чуть, а потом нужно будет торопливо утереть лицо и постараться выглядеть как обычно. Иначе…
Иногда я мысленно говорила с мамой. Мне казалось, что она должна слышать меня, должна чувствовать, что происходит со мной, что я ощущаю. Что таким образом я дам ей подсказку, где меня искать.
Я ей рассказывала, какие книги читаю. Что мне принесли поесть. Чем здесь пахнет. Если к полумраку комнаты я уже давно привыкла, то запахи стали моим единственным окошком в большой мир, ставший для меня недоступным.
Когда снег сошёл, и началась явная капель, я слышала ароматы свежей травы, мокрой земли и талого снега. Стоило только закрыть глаза, как я видела всё то, что творилось снаружи дома. Пусть окна были закрыты, пусть стены скрывали меня от окружающего мира, но они не могли сдерживать эти тонкие ароматы. Подползая поближе к окну, я пыталась разглядеть хоть что-то, прижималась носом к малейшей щёлочке и вдыхала свежий, чуть холодноватый ночной воздух.
Я рассказывала маме, как вкусно пахнет сирень. Те дни были для меня самыми тяжёлыми. Ведь мама пахла так же. Это были её любимые духи. Грызя одеяло, я ревела, вспоминая родных и понимая, что Пугало прав. Я больше никогда их не увижу.
Он говорил мне это раз за разом. Это не было устрашение, нет. Словно готовил меня к чему-то другому. И просил меня повторять имена каждый вечер, чтобы я не забыла. Чтобы я помнила.
Поэтому почти каждый вечер я слала маме мысленные письма, рассказывая ей всё, что впечатлило меня сегодня.
Прошла весна, прошло лето со вкусными ароматами костра и дыма, жареного мяса, которого мне никогда не доставалось. Осень постучалась в ставни сырым, мерзким холодом и проливными дождями.
Говорить с мамой я не прекращала, но это становилось делать всё труднее и труднее.
Меня никогда не найдут.
Я никогда не увижу маму.
Сейчас мне так страшно. Будто я вернулась назад, в те первые дни, когда не понимала, что происходит и как дальше жить. Когда Пугало ещё не научил меня всему тому, что может пригодиться в стенах этой комнаты.
Как бы мне хотелось, чтобы он сейчас зашёл в комнату.
Он единственный, кто никогда не обижал меня.
Но его нет. Как и мамы.
Я
Скоро начнётся зима. И здесь станет совсем холодно. И запахов больше не будет. Снег не пахнет…
Эта странная, непривычная тишина напрягала меня. Обычно дом полнился шорохами, вздохами, шагами. Здесь всегда кто-то был. Пусть даже Пугало и пропадал на целые недели.
Пару раз, когда Пугало заходил ко мне в комнату, я видела других мужчин. Не тех, что были тогда той страшной ночью, нет. Какие-то другие. Они никогда не заходили ко мне.
А сейчас стало совсем тихо. Будто в доме кроме меня никого нет. Или…
Может, это Пугало?
Нет, у него очень громкие и уверенные шаги. Здесь он никогда не прятался и не старался ходить тише.
Скрипнула половица. Едва слышный треск дерева, и на меня снова посыпалась пыль. Человек направился к лестнице.
На дворе была глубокая ночь, в этом я не сомневалась, ведь сейчас те самые страшные, холодные и тёмные часы. Приглушённые ковром шаги уже уверенно приближались к лестнице.
Почему он не спит?
Поэтому я проснулась?
Закутавшись плотнее в одеяло, затаила дыхание и со страхом вслушивалась в эти тихие, привычные звуки.
Что-то было не так.
Но я всё никак не могла понять, что же.
Внутри всё буквально кричало о том, что сейчас случится что-то страшное, непоправимое. Как тогда. Я же ведь не смогла заснуть, когда мои похитители подожгли дом. Это сейчас я поняла, что это не везение. Тогда что-то уберегло меня. И в этот страшный момент это что-то пытается в очередной раз предупредить меня.
Поглядывая на дверь затравленным взглядом, я даже забыла, что иногда нужно дышать. Просто смотрела на облупленную, покосившуюся деревянную дверь и ждала. Чего-то. Или кого-то.
Шаги приближались к моей комнате.
Он решил зайти?
Внутренне я ждала, что это Пугало. Что это он среди ночи просто решил меня проведать. У него такое бывало. Особенно когда пил. Именно тогда от него начинал исходить этот мерзкий, едва сладковатый запах.
Дверная ручка пару раз щёлкнула вхолостую, прежде чем я, задрожав от страха, спряталась под одеялом. Треск дерева, гулкий, чуть шаркающий шаг и хриплое, очень неприятное и страшное дыхание. Это мужчина. Почти сразу же я почувствовала тот мерзкий запах вперемежку с запахом табака. Он будто впивался в моё лицо, лез по одеяло, нетерпеливо одёргивая его край. Я отчётливо ощущала его.
Это не Пугало.
Он бы позвал меня. Он бы не крался. Он бы…
Это не Пугало…
Одеяло, как в далёком детстве, казалось мне самым надёжным и прочным убежищем.
Я в безопасности. Пока на мне это колючее, старое шерстяное одеяло мне ничего не грозит. Это моя стена. Защита. Неприступная крепость.
Я в безопасности, в безопасности.
Закрыв уши, всё шептала эту фразу, убеждая себя в этом. Мне так хотелось верить, что это правда, что всё так и есть.