Смелость Сары Грейсон
Шрифт:
– Чудесные новости. – Бинти хлопнулась на стул напротив нее. – Я тут потянула за кое-какие нити и выцарапала для тебя место в новом комитете по визуальной риторике. Очень украсит твое резюме, когда ты в следующем году будешь подаваться на позицию старшего преподавателя.
– Не уверена, что стану снова пытаться.
– Ну, конечно, станешь!
– Визуальная риторика не то чтобы мой конек.
– А что твой конек?
– Почему у всякого обязательно должен быть свой конек? Может, некоторым это вовсе и ни к чему, – огрызнулась
Бинти серьезно посмотрела на нее.
– А может, твой конек – это «Душевные Открытки Интернейшнл»?
Сара наморщила лоб.
– Они завернули три моих последних проекта.
– Что?
– Когда я не смогла больше писать тексты про рак, потому что… ну, понимаешь… они поставили меня на юбилеи, но сказали, тон у меня какой-то не такой.
Бинти чуть не подавилась кофе.
– Тон?
– Мое начальство сказало – как у хмурой акулы.
Бинти сжала губы – явно пыталась не смеяться.
– Я бы такие открытки покупала.
Сара вздохнула.
– Суровая правда жизни заключается в том, что из меня даже автор поздравительных открыток никудышный. По-моему, они там меня жалеют. Перевели меня в сестринскую компанию, «Клевые купоны». Судя по всему, это самый крутой в мире сайт по продаже онлайн-купонов.
– Ну, хоть что-то.
– О да. Видела бы ты мой маленький шедевр об ожерельях из пресноводного жемчуга. «Стремительно распродается, всего 39,99 доллара!»
– Слушай, ну уж ты-то непременно найдешь нужные слова. А пока просто знай, что у тебя есть варианты. Встреча комитета завтра в «Посудомоях и поэтах» – обсуждаем программу курса. Если хочешь, присоединяйся.
– Я подумаю.
– Честно, ужасно рада, что ты пришла. Я сомневалась, вернешься ли ты.
– Почему бы я вдруг не вернулась?
– Ну, знаешь…
– Что знаю?
– Не то чтобы теперь тебе нужны были деньги. Наследство твоей мамы? Ну то есть я как-то думала, тебе теперь нет необходимости работать… то есть вообще… при желании. В смысле теперь ты могла бы делать что угодно.
– Мама никогда не переставала работать. С чего бы мне вдруг переставать?
– Конечно. Ладно, неважно. Забудь. – Бинти подошла к принтеру и надорвала обертку новой пачки бумаги.
Сара вытащила свой ноутбук и, барабаня пальцами по столу, подождала, пока он включится.
– Мы с сестрой сегодня после работы встречаемся с маминым юристом. Он сказал, это по поводу маминой книги. Скорее всего, просто какие-то документы подписать.
– По поводу пятой части?
– Наверное.
– «Нью-Йоркер» пишет, надо бы устроить конкурс, кому его дописывать. – Бинти положила бумагу в поднос и задвинула его в принтер. – Типа, от каждого автора по шестьдесят страниц текста – и у кого лучше получится.
– Книга уже написана. – Сара набрала пароль и отпила еще чая.
– Правда? Ты ее читала?
– Нет, но мама самый ответственный человек в мире.
Бинти оперлась на принтер, из которого начали вылезать страницы.
– Поразительно просто – я о твоей маме. Закончить книгу, несмотря на рак и все такое.
Сара замигала, смахивая слезу. Бинти повернулась к принтеру, а Сара открыла электронную почту. И тяжело вздохнула. Четыреста два непрочитанных письма.
Принтер резко перестал работать. Бинти вытащила поднос и с силой загнала его обратно.
– Чертова железяка.
Сара показала на объявление: «ПРОСЬБА НЕ РУГАТЬ И НЕ БИТЬ ПРИНТЕРЫ». Бинти снова стукнула принтер. Он заработал. На лице у нее отразилось удовлетворение.
Сара захлопнула ноутбук.
– Отвлеки меня от всего этого. Расскажи про ваш курс о литературе как кинематографе.
– Запросто! Хотя и так половина экзаменационных работ посвящена экранизации «Эллери Доусон». – Она подняла распечатку с вопросами. – Я даже включила один вопрос по ней в программу экзаменов.
Сара закрыла лицо руками и застонала.
– Сара, прости! – Бинти скомкала лист и швырнула в корзину. Промахнулась. Листок приземлился рядом с призывом соблюдать чистоту. – Забудь ты про эту Эллери! Хочешь хорошенько треснуть какой-нибудь принтер?
Сара сжевала четыре таблетки от изжоги и отправилась к себе в кабинет.
После работы, по дороге к юристу, Сара заехала на кладбище и поставила на мамину могилу вазу с герберами. Она приезжала сюда каждый день. Могила с редкими прядками сухой травы все еще выглядела совсем свежей. Сара наклонилась и коснулась ладонью земли, влажной после ночного ливня, но теплой от солнца. Глубоко вздохнула, пытаясь почувствовать близость матери, ее присутствие.
Пока она возилась с цветами на могиле, зазвонил телефон. Запыхавшаяся Анна-Кат сообщила, что ее дочке Ливви в школе стало нехорошо, поэтому она едет забирать ее и на встречу не успеет.
– Прости, что бросаю тебя одну. Может, перенесем?
Дай Анне-Кат волю, она до сих пор водила бы Сару через парковку за руку.
– Я вполне справлюсь. Уверена, там ничего особенного. Занимайся Ливви, а я тебе все расскажу.
Сара нежно погладила влажную землю на могиле матери и зашагала обратно к машине.
Глава 3
Писать – все равно что замуж выходить.
Ни за что нельзя в это ввязываться,
если не восторгаешься, как же тебе повезло.