Смерть Аттилы

Холланд Сесилия

— Вы посмотрите, как он их накажет, — говорил он соседу-бургунду. — Они боятся, что он может уничтожить их за заговор против него. Каган — очень умный и хитрый человек.

Дитрик облизал губы. У него перед глазами стояла фигура монаха, который беспомощно брыкался в руках трех гуннов, и ему стало неприятно. Он оглянулся вокруг. Казалось, это никого не волновало, хотя большинство людей в зале были христианами.

Потом он решил, что монах . был, видимо, католиком, а все германцы принадлежали к племени Арийцев. Сам Дитрик был арийцем. Но все равно

он понимал, что должен был помочь монаху. Ведь они оба — христиане, а гунны были язычниками.

В его ушах звучали отголоски разговоров. Через зал он видел, как Такс сел, прислонившись спиной к стене. Рядом с ним стояло его копье. Открылась дверь, и Такс глянул туда. В зал, улыбаясь, вошел Яя, за ним шли два караульных.

Дитрик отвел от них глаза.

— Отец, разреши мне выйти во двор.

Ардарик разговаривал через стол с одним из остготов. Он глянул на Дитрика и нахмурился.

— Я тебя предупреждал, чтобы ты сходил до того, как мы пришли сюда.

— Пожалуйста, — просил Дитрик.

Он начал переминаться с ноги на ногу, и Ардарик позволил ему выйти.

Бургунд смотрел на них и широко улыбался. Он завязал волосы в виде длинного конского хвоста. Когда Дитрик пошел к двери, он завопил.

— Ардарик, дома мы говорим, что в этом случае пусть у них все льется по ногам.

Все услышали эту шуточку и начали громко хохотать. У Дитрика разгорелись щеки и уши. Он пытался сделать вид, что абсолютно спокоен. У двери он обернулся и увидел, что каган смотрит на него. Он поклонился ему. Каган с улыбкой махнул ему рукой.

Небольшая прихожая была так же заполнена людьми, как и главный зал. Слуги и рабы стояли и сидели вокруг и разговаривали между собой. На полу стояли полные тарелки объедков, и с них ели рядышком люди и собаки. Солдаты из охраны королей и важных лиц стояли у стен под факелами. Некоторые играли в кости или дремали. Монаха тут не было. Дитрик отправился к двери, ведущей на улицу. Караульный открыл ее для него, и юноша вышел на крыльцо.

Он только отошел от двери, как ветер швырнул ему в лицо брызги дождя. На крыльце никого не было, и он ничего не видел в темноте. Дитрик прохаживался под навесом, отдыхая в тишине и покое. Капли дождя стучали у него над головой по крыше. В нескольких местах она сильно протекала, и под навесом собрались большие лужи. Иногда порыв ветра задувал дождь под навес и мочил рукава Дитрика.

Он не сможет вернуться к отцу мокрым, размазывая грязь по залу кагана, поэтому нельзя было покинуть крыльцо и искать монаха в темноте, под дождем. Юноша пытался уговорить себя, что он его все равно не найдет. Вернувшись в зал, он ощутил во рту ужасный привкус. Дитрик думал, что если бы он двигался быстрее, то смог бы спасти монаха. Он, наверно, сейчас лежал избитый до полусмерти под дождем, и ему было очень стыдно.

Позже он слышал, что кому-то удалось его спасти, и монах продолжал бродить вокруг и читать молитвы и проповеди. Дитрик пытался его отыскать каждый раз, когда покидал Хунгвар, но это не удавалось сделать.

Константиус

сказал:

— Мой каган, снова пришли римляне.

Аттила фыркнул. Он решил, что они уже уехали. Не отрывая взгляда от палочек на столе, он ответил:

— Пусть уходят. Пусть возвращаются домой. Они мне надоели.

Эрнач, его младший высокородный сын, сделал ему западню в их игре в палочки, и каган пытался найти разгадку. Эрнач улыбался отцу, сложив руки на груди.

— Мой каган, — заметил Константиус, — сюда пришел их секретарь Прискус. Мне кажется, что он пришел по своей воле.

Каган поднял две палочки, чтобы переложить их, сделав нужный ход. Эрнач нахмурился и положил подбородок на кулак правой руки, а левую руку положил на стол. Палочки для игры были изготовлены из слоновой кости, и на них вырезаны тотемы клана кагана с отделкой из золота. Палочки были подарком покойного императора Теодосиуса. Каган перекладывал их в руках, обдумывая следующий ход. Потом вспомнил о секретаре римлян и кивнул.

— Пусть войдет.

— Мой каган — вы мудрый правитель.

Аттила положил первую палочку на новое место, глядя на Эрнача. Мальчик напрягся, готовый воспользоваться преимуществом, если отец его даст. Эрнач всегда серьезно относился к игре, и это забавляло Аттилу.

Он небрежно положил следующую палочку на нужное место, как будто ему было все равно, и он больше не мог найти для нее другого места. Маленькая ручка Эрнача метнулась вперед, и он начал торопливо передвигать палочки.

В комнату быстро вошел римлянин. Это был мужчина средних лет. Каблуки его сандалий проскальзывали на гладком полу.

— Мой господин Аттила…

— Если вы пришли сюда по поручению Максиминуса, то это все бесполезно. Я не имею дела с людьми, которые пытаются подкупить моих слуг.

У Прискуса были выдающиеся скулы и такой же большой нос, редкие светлые волосы и гладкая кожа.

Аттила искоса наблюдал за ним. Эрнач энергично передвигал палочки. Прискус слегка покраснел, но не опустил глаз. Он сказал:

— Но мы знаем, мой господин Аттила, что вы не отказываетесь от подарков.

Каган засмеялся:

— Вы не должны говорить об этом. Вы что, пришли, чтобы предложить мне взятку?

— Нет, я пришел не из-за тех дел, которые мы обсуждали… Пытались обсуждать с вами почти две недели. Аттила, когда мы приехали сюда, с нами был один монах. Теперь, когда пришло время отправляться в Новый Рим, мы его нигде не можем найти.

Руки Эрнача метались над палочками. Он их клал, снова перекладывал, улыбался и готовился торжествовать. Каган сказал:

— Этот монах исчез уже месяц назад, и вы об этом ничего не говорили.

— Нет, — Прискус откашлялся. — Мы думали… Мы боялись тем самым помешать нашей миссии. Но вы не собирались вести с нами переговоры, и миссия была обречена на провал с самого начала.

— Это не моя вина!

— Господин, уверяю вас, что и не моя. Может, нам следовало сразу же помешать говорить монаху, но разве причина в…