Смерть белой мыши
Шрифт:
Как-то между прочим я рассказал своему гиду незамысловатую историю одного приятеля, якобы моего киевского соседа по даче. Он в молодости занимался легкой атлетикой в студенческом обществе «Буревестник», познакомился на сборах в Крыму с прелестной блондинкой-эстонкой, у них начался роман. Во что-то серьезное он так и не перерос, они разъехались, и на расстоянии любовь остыла. А потом мой приятель — все это, разумеется, я придумал, пока ждал Арне, и додумывал в промежутке между протестантскими церквями Олевисте и Нигулисте, — так вот, якобы мой приятель узнал случайно, что его пассия вышла замуж и вскорости родила сына. Слишком быстро, чтобы ребенок мог быть зачат в законном браке. А, сопоставив даты и
— У вас есть фамилия этой женщины? — спросил Арне. Похоже, история не показалась ему подозрительной.
— Ее звали Анна, — сказал я, чтобы не запутаться в именах. — А ее тестем был человек, здесь довольно известный, — я достал свой наладонник, — Эльмар Раат. Знаете такого?
Арне энергично замотал головой.
— Ну конечно, откуда в вашем возрасте знать о таких древностях. Это был человек из партийной верхушки. Можно предположить, что и ее муж, и, следовательно, ее сын носят ту же фамилию. Только дело это деликатное — ни муж, ни сам парень, может, и не догадываются ни о чем.
— А зачем он хочет разыскать сына?
Я пожал плечами:
— Мой приятель, как и все, стареет.
По молодости мой гид вряд ли понял, что стоит за этой простой фразой, но кивнул. И достал из сумки свой ноутбук.
Я говорил уже, что Эстония, на мой взгляд, чуть ли не самая продвинутая страна мира по части бесплатного вай-фая? Похоже, в ней нет места, где вы не были бы на связи со всем миром. Через пару минут мы уже знали, что в Таллине владельцев стационарных телефонов с фамилией Раат или ее легкими производными оказалось шестнадцать. И с кого теперь начинать?
Однако Арне это обстоятельство не смутило. Он продолжил стучать по клавишам — теперь он проверял, не открыл ли кто-то из Раатов свою страничку в интернете. Таких было двое. Первый, толстощекий бородатый мужик с приплюснутыми редкими волосами, занимался гравировкой на надгробных памятниках. Но вот второй…
Мне стоило труда никак не выдать своей реакции. На фотографии был запечатлен один из трех парней, напавших на дом Анны. Тот, худой, с битой. Он и на фотографии был в бейсболке, надетой козырьком назад. В остальном сайт был почти голый. Один из тех, которые любой человек может открыть совершенно бесплатно. Многие на это клюют: они выбирают шаблон, заносят свои основные данные, прикладывают фотографию и после этого свой сайт бросают. То ли заняться развитием странички им недосуг, то ли просто сказать о себе и своих увлечениях нечего.
Я посмотрел на Арне. Мой гид хлопал белыми ресницами и улыбался.
— Я его знаю.
Это не я сказал — Арне. Не знаю, упомянул ли я, что на вчерашней встрече с эстонской молодежью разговор зашел и о памятниках. Памятниках местным эсэсовцам, которые пытались ставить, и воинам Красной Армии, которые хотели сносить. Кто-то из ребят упомянул даже об «Испепелителях лесов». Эти неизвестные написали письмо президенту, премьер-министру и министру внутренних дел Эстонии, угрожая устраивать лесные пожары до тех пор, пока не будет снесен памятник советскому воину-освободителю на Тынисмяги, холме Святого Антония. Действительно, в июле недалеко от Таллина дважды горели леса.
— Выявить, кто это сделал, ничего не стоит, — говорил тогда Карл, тот начинающий музыкальный продюсер. — Как не сложно найти людей, измазавших краской памятник в Лихуле. Вы же знаете наверняка про «войну памятников»?
Знал ли я, сидя в Америке, про то, что произошло в маленьком эстонском местечке, где был установлен памятник бойцам 20-й дивизии СС? Нет, не знал, но был готов слушать. Так вот, в кои-то веки реакция Европейского союза была столь резкой,
Мой гид вообще, как выяснилось, нередко стоял в пикетах перед намеченным к переносу Бронзовым солдатом вместе с русскими и своими друзьями-эстонцами. Именно в одной из таких стычек с националистами ему и довелось драться с Хейно Раатом.
— Они все ущербные, — резюмировал Арне. — Ей-богу, не стоят внимания.
Это он сказал еще вчера. Может быть, большого внимания неонацисты и не заслуживали, тем не менее теперь я попросил перевести эту страничку в интернете. О себе ущербный Хейно Раат удосужился рассказать немного. Родился в 1988 году. Учится в Политехническом институте и работает в фирме отца по поставке импортной сантехники. Увлекается девушками, бейсболом и альтернативной рок-музыкой, особенно группами «Нирвана» и «Лайерс». Ни слова о своих взглядах, ни единой маленькой свастики, вплетенной где-нибудь в оформлении странички.
— Мы понимаем, по какому из шестнадцати адресов живет этот нацист-подпольщик? — спросил я.
Арне снова защелкал клавишами, видимо, нашел нужную фирму, уточнил имя ее владельца, потом его сверил со списком домашних адресов и не без гордости повернул ко мне свой ноутбук:
— Вот его адрес и телефон.
— Это точно?
— Сто процентов! Думаете, украинский папа будет рад своему эстонскому сыну?
— Не знаю. А вот сказать такому парню, что его отец русский, было бы занятно, — сказал я, забыв на секунду, что вся эта история — моя выдумка.
— Да, кризис сознания обеспечен, — с улыбкой согласился мой гид. Он хорошо улыбался — такой умненький, искренний, славный мальчик. — Хотите навестить его?
— Нет, — сказал я, забивая координаты бейсболиста-погромщика в свой наладонник. — Расскажу все папочке, пусть сам решает.
Я посмотрел на Арне. Вообще-то я никогда не завидую тем, кто меня намного моложе. Молодость ведь и преимущество, и недостаток. Да, у этого парня, который меня в два с лишним раза моложе, впереди еще лет сорок полноценной жизни. Но я-то уже их прожил, а удастся ли это ему, неизвестно. И какими будут для него эти годы? Может, его ждут трагедии, потрясения и унижения, которых мне удалось избежать. Но, глядя на Арне, думалось как-то, что такого человечка ждет скорее хорошее.
До того момента, как я мог отзвонить нашему человеку в Таллине, Августу, была еще, как минимум, пара часов. Я позволил моему юному другу-альбиносу продолжить экскурсию, чтобы потом с чистой совестью принять заработанный гонорар. Осмотр Старого города я совершил еще неделю назад в компании с Джессикой и Бобби. Уже тогда имена и даты оставались где-то на сите, защищающем вход в мое сознание, а сейчас я и вовсе слушал вполуха.
Лишь одна деталь, вряд ли отмеченная Арне, подключила мое сознание, настолько она была сюрреалистична. Мы шли с ним вдоль крепостной стены по узкой улочке. Справа на столах чистенькие аккуратные эстонские старушки продавали связанные собственными руками свитера, женские кофточки, детские колготки, носки и шапочки. А слева располагались сувенирные лавки с эстонской же ремесленной продукцией: янтарь, керамические украшения, деревянные пивные кружки и вышитые передники. Так вот, в одной из таких лавчонок торговали арабы! Два мужика лет тридцати пяти — сорока, веселые и громогласные. Я привычно улавливал в их речи знакомые мне арабские слова: «хласс», «уахед», «ма-алиш».