Смерть дипломата
Шрифт:
–Ну, если минутные, тогда ничего, – улыбнулся Вейдеманис, – тогда на здоровье. Только не забывай предохраняться. Я имею в виду не от болезней, а от пули, которую могут выпустить даже из очень небольшого пистолета.
–Я всегда предохраняюсь именно от этого, – рассмеялся Дронго. – А если серьезно, то, конечно, приятно иметь дело с красивой женщиной. Это во-первых. А во-вторых, крайне любопытно узнать, чем именно вызван ее интерес ко мне. И вообще я хочу наконец знать – почему меня хотят убить? Я еще не успел ничего сделать, не пришел ни к какому выводу, а в меня уже стреляют. Обидно и глупо.
–В следующий раз скажи об этом своим убийцам, – посоветовал Вейдеманис. – Может, действительно ты позвонишь своему другу и пригласишь туда
–Не стоит. Я уверен, что ты прекрасно справишься. Думаю, мне не грозит в «Европе» такая опасность, как рядом с «Фаэтоном».
–Посмотрим, – не успокоился Эдгар. – Только сразу договоримся – один пистолет берешь ты, другой будет у меня. На всякий случай. В конце концов ты стреляешь настолько хорошо, что это даже неправильно, если ты придешь на встречу без оружия.
–Спасибо за комплимент.
–Это не комплимент. В шахматы я играю лучше тебя, несмотря на все твои попытки меня переиграть. А вот стреляешь ты гораздо лучше меня, сказывается твое юношеское увлечение стрельбой из пистолета. И аналитические способности у тебя гораздо лучше моих. Поэтому я твой помощник, а не наоборот.
–Ты – мой партнер.
–Это всего лишь громкие слова. Я прекрасно знаю, кто в нашей паре ведущий, а кто ведомый. И все это знают. Не будем себя обманывать, это глупо. И поэтому я уверен, что тебе нужно встретиться с этой дамой, чтобы хотя бы прояснить ситуацию.
–Если до нас ее не прояснят Кулиев и Самедов, – напомнил Дронго. – Еще нужно понять, почему машина, зарегистрированная на полковника полиции, которой пользуется его брат, оказалась в руках моих потенциальных убийц.
–Нападавший был чисто выбрит, – сказал Эдгар. – Это, скорее всего, не иранцы.
–По небритой физиономии нельзя делать однозначные выводы, – возразил Дронго. – Между прочим, нынешний президент Ирана Ахмадинежад тоже бреется, и ничего предосудительного в этом нет. Это не доказательство. Нужно понять причины их поведения.
В отель «Европа» они поехали за полчаса до назначенного времени. В зале ресторана Дронго показал на столик, где должен сидеть его напарник. Он был в нескольких метрах от того столика, что заказан для Дронго и его гостьи. Таким образом, гостья оказывалась спиной к Вейдеманису. На свое место Дронго предусмотрительно бросил салфетку.
Она опоздала на восемь минут, но появилась в холле отеля в эффектном зеленом платье, которое подчеркивало ее женственные формы и большую красивую грудь. Волосы она собрала под изящную заколку с камнями Сваровски. Платье было от Кензо, обувь и клатч от достаточно известной английской фирмы, уже ставшей довольно популярной в своей стране. Было видно, что она не бедствует, проживая в Лондоне. Нармина протянула ему руку для рукопожатия, но он, наклонившись, поцеловал ее.
Они прошли в зал ресторана и устроились за заранее заказанным столиком. Она как раз села туда, куда он хотел ее посадить. Подняв матерчатую салфетку лежавшую на стуле, Дронго сел на свое место. Подскочившему официанту он заказал легкие закуски и бутылку французского вина.
–Какое вино? – уточнил официант.
–Красное бургундское девяносто седьмого года. Если нет, то девяносто шестого, но только не девяносто восьмого, – строго сказал Дронго.
В этом отеле был неплохой выбор французских вин. Раньше здесь работал один из самых известных метрдотелей города, который создал эти винные запасы. Они сохранялись даже после его ухода. Официант кивнул и отошел.
–Мы так давно не виделись, что я сначала вас даже не узнала, – улыбнулась Нармина, – подумала, что ошиблась. Но вас трудно перепутать с кем-то, учитывая вашу внешность. Ваш высокий рост, широкие плечи, запоминающееся лицо.
–С тех пор я изменился, – возразил он, – стало гораздо меньше волос на голове, появились первые морщины. Хотя надеюсь, что рост и плечи не сильно изменились.
Она рассмеялась, показывая свои ровные зубы.
–А
–Теперь я поняла, почему вы тогда не обращали на меня никакого внимания, – сказала Нармина, – наверное, я казалась вам гадким утенком, который всего боится. Мне ведь тогда было только восемнадцать и я училась на втором курсе института.
–Вы, кажется, учились в медицинском, на лечфаке.
–У вас хорошая память, – удивилась она. – Да, действительно. Я мечтала стать врачом. Но все получилось несколько иначе…
–Почему? Разве вы не окончили институт?
–Конечно, окончила. Но вспомните, какое ужасное время тогда было. Я поступала в девяностом, когда весь город был потрясен январскими событиями. Это было так ужасно, страшно, дико. Все эти митинги, собрания, крики. Потом в начале января по городу прокатилась волна армянских погромов. Мы все пытались защищать наших соседей, и это было очень страшно. Я помню, как мы волновались за моего старшего брата, который дежурил во дворе, чтобы у нас в доме, где жили четыре армянские семьи, ничего не произошло. Потом мы провожали их в аэропорт… А через несколько дней начались еще более катастрофические события. Народный фронт создал какой-то Комитет обороны, и моего брата позвали туда. – Она тяжело вздохнула. – В город вошли войска, мой брат был тогда ранен. Их, безоружных, заставили выступать против танков и вооруженных солдат. Эти провокаторы ездили по студенческим общежитиям и призывали молодых ребят идти на танки. Столько было погибших и раненых, просто кошмар! А я как раз в тот год поступала в институт. Можете себе представить, на каком фоне все это происходило.
Подошедший официант принес вино, откупорил бутылку, плеснул немного вина в бокал.
–Неплохо, – кивнул Дронго, попробовав вино, и официант разлил его по бокалам.
–За нашу встречу, – предложил эксперт.
–За встречу, – улыбнулась Нармина.
Бокалы неслышно стукнулись. Она поправила свой клатч, лежавший рядом с ней.
–Действительно, это было сложное время, – поддержал разговор Дронго. – Как раз тогда мы с вами и встретились у Майи.
–Да. Вы вернулись откуда-то из-за границы. Были такой загадочный, спокойный, молчаливый. Все наши девочки сразу влюбились в вас. Ваш брат рассказал по большому секрету Майе, что вы были ранены, выполняя какое-то жутко секретное задание, и это придавало вам еще больше загадочности, вызывая жгучий интерес.
–Не знал, что он меня выдал.
–Все было так, как обычно бывает в подобных случаях. Он рассказал по секрету Майе, она своей подруге, та рассказала мне, я еще кому-то. И постепенно все узнали… А потом вы снова куда-то уехали.
–Да, все так и было, – подтвердил Дронго, – тогда они очень дружили, но позже, кажется, поссорились.
–И ваш брат перестал заходить к Майе. По-моему, они тогда поссорились из-за какого-то пустяка, но упрямо не хотели мириться. Потом Майя познакомилась с молодым человеком, который работал в нашем Министерстве иностранных дел. Их родители познакомили. Ему было под тридцать, такой лысоватый парень, который нам всем очень не нравился. Слишком правильный и всегда говорящий к месту очень умные и нужные слова. В молодости таких типов обычно не любишь. Но родители Майи настаивали, чтобы она вышла за него замуж. Через два года они поженились, а еще через год у нее родилась дочь. Потом они уехали в Канаду, где работали пять или шесть лет. Затем вернулись в Баку на короткое время и вскоре снова улетели, уже куда-то в Европу. Ее муж получил назначение, став советником посольства. Но все это было давно, сейчас Майя живет в Канаде, а ее дочери уже шестнадцать, нет, даже семнадцать лет.