Смерть этажом ниже
Шрифт:
— Не может быть, — сказал Гронский, забыв следить за своим голосом. Оказалось, что в действительности он у него куда выше, чем полагают окружающие.
— Три этажа уже сгорели, — сказал весело Руслан. — А вы, гражданин, пока мы пожар тушили, по крыше гуляли, да? Самое интересное пропустили. Ничего, скоро крыша внутрь упадет — как фанерка в печку.
— Пускай он замолчит! — закричала толстая Вера, кутаясь в норковую шубу. — Запрети ему говорить.
— Он совершенно прав, — сказал Шубин. —
Вокруг поднялся гомон, трудно было всех перекричать. Надо было успокоить людей. Как? Только не паника!
— Тише! Тише! — закричал шестерка Плотников. — Не мешайте товарищу Шубину!
— Опасности нет! Мы все спасемся. Если вы будете молчать и слушать меня.
Когда Шубин начинал фразу, он еще не знал, чем ее закончит. И в середине фразы до примитивности простая мысли пришла в голову. И в самом деле был шанс.
— Да тише вы! — закричал Гронский.
Породистое, собачье величие его лица превратилось в оскал — словно лицо потеряло все мясо.
— Успокойтесь, — сказал Шубин негромко, хотя хотелось кричать. — Мы можем спастись только в случае абсолютной дисциплины. Полного самообладания. Потому что путь, который я предлагаю, сложный. Если начнется давка — погибнут все.
Он говорил, и вокруг уже было тихо. Так, что слышен был треск пожара внизу.
— Мы забыли, что есть пожарная лестница, — сказал Шубин. — Вон она, справа.
Все смотрели туда. Там, словно передок саней, загибались на крышу поручни пожарной лестницы.
И тут же кто-то побежал к лестнице.
— Сейчас еще спускаться нельзя, — сказал Шубин. — Потому что внизу газ. Если кто хочет погибнуть, пускай пробует.
Человек, что побежал к лестнице, остановился в двух шагах от нее.
— Придется немного потерпеть, — сказал Шубин.
Он подошел к краю крыши и заглянул вниз. Раньше он всегда боялся высоты, а сейчас страх прошел, но Шубин даже не заметил этого.
Сначала он увидел не лестницу, а языки пламени почти бездымного, яркого, что вырывались на втором этаже из окна, которое было рядом с лестницей.
Между вторым и третьим этажами лестница была забита досками — так часто делают, чтобы злоумышленники не забрались по ней в комнаты.
— Там доски. Их надо оторвать, — сказал Шубин, понимая, что долго рассматривать лестницу нельзя. — Сначала спустится… Руслан. Он их оторвет. Ты сможешь?
— Почему не смогу? — сказал Руслан.
— А почему не я? — вдруг выкрикнул шестерка. Уши его вылезали из-под шапки под прямым углом.
— Потому что там пожар. Посмотрите вниз, — сказал Шубин. — Руслану я верю. Он в пожаре был, а вам я не верю, вы только погубите все дело и сами погибнете.
Гронский подошел к краю крыши, присел на корточки и что-то достал
— Все правильно, — сказал он. — Товарищ Шубин прав.
Если я скину его с крыши, подумал Шубин, на том свете меня оправдают. Как нужен был фонарь раньше!.. Впрочем, что бы от этого изменилось? Пускай живет…
Эти мысли неслись как-то стороной и не помешали Шубину спросить Элю:
— Ты графин где оставила?
— Я его с собой взяла, — сказал Эля. — Я подумала, что вдруг тебе пить захочется.
— Дай шарф, — сказал Шубин.
Никто не двинулся.
И тогда Шубин мстительно избрал Гронского, подошел к нему и рванул шарф на себя. Голова Гронского мотнулась, он еле успел подхватить очки.
— Это что? Это что такое? — жалобно крикнул он.
— Эля, — сказал Шубин, не глядя на него, — намочи шарф и дай Руслану. Пускай обмотает лицо.
— Меня огонь не возьмет, — сказал Руслан.
— Там может газ быть, — сказал Шубин.
Руслан быстро спустился до верхнего края досок. На секунду его скрыло дымом. Эля потянула Шубина за руку, чтобы не стоял близко к краю.
— Сверзишься, ты же усталый, — сказала она, словно извиняясь. Она понимала, что Шубину надо смотреть вниз, но все равно боялась.
Шубин послушно присел за низкий парапет.
Руслан начал бить каблуком по концам досок, прикрепленных вертикально к лестнице. Ему пришлось спуститься пониже, чтобы удар получался сильнее. Огонь вырывался из окна на втором этаже, но пока до Руслана достигал только дым. Доски не поддавались.
— Сильнее! — крикнул сверху Гронский. — Не бойся!
Руслан не откликнулся. Он спустился еще ниже, стал пробовать концы досок руками. Затем, ловко держась за перекладины лишь носками ботинок, опустился за доски, так что лишь его голова поднималась над их концами. Шубин догадался, в чем дело: доски были не прибиты — их прикрутили к стойкам проволокой.
Шубину было холодно. Он насквозь продрог под морозным ветром. Только бы вытерпеть… Ведь не худшее испытание. Вцепившись одной рукой в стойку лестницы, Руслан отматывал ржавую проволоку.
Гронский стал ходить по краю крыши, выказывая нетерпение.
Шубин старался понять, что же происходит с желтой мглой.
Ему казалось, что ветер выдул ее с той стороны здания. Но надолго ли?
— Я помогу ему, — сказал шестерка Плотников и перегнулся через край, чтобы тоже спускаться. Ему не терпелось скорее на землю, Гронский понял это, схватил за рукав, зарычал не шестерку, и обе дамы, что паслись возле Гронского, заверещали. Шестерка, напуганный, отступил.
Снизу донесся крик.