Смерть и танцующий лакей. Цветная схема
Шрифт:
— Вы никогда не понимали Ники. Мне совершенно ясно, что, когда он познакомился с этой мадам Лисс, она бросилась ему на шею. У Ники с женщинами всегда так. Я сколько раз это видела.
— Но он не слишком этому сопротивляется, Сандра.
— Я знаю, он несносен, — произнесла с обожанием миссис Комплайн. — Он мне всегда рассказывал о своих женщинах. Мы так иногда потешались вместе. Без сомнения, что-то было между мадам Лисс и этим человеком. Ну, а когда она встретила Николаса, понятно, потеряла голову. Я все обдумала. Этот человек, должно быть, узнал меня. Еще бы — свою собственную работу! За двадцать лет лицо мало изменилось. Я полагаю, что он испугался и поделился
— Но, Сандра, Николас же это отрицает.
— Разумеется, он будет отрицать, дорогая, — быстро произнесла миссис Комплайн. — Я это и пыталась объяснить. Вы его не понимаете. Он просто хотел пощадить меня. Ради меня он угрожал этому человеку. Из-за того, что Харт сделал со мной. Но чтобы пощадить меня, он позволил всем думать, что это из-за нелепого романа с этой женщиной.
— Для меня это что-то слишком заумное, — резко ответила Херси. Лицо миссис Комплайн слегка покраснело.
— Почему же? Подумайте, с какой стати Нику беспокоиться об этой мадам Лисс? Она уже и так без ума от него. А вот у доктора Харта была причина для волнений.
— Какая?
— Он боялся, что Ник о нем всем расскажет. Херси, Уильям обещал мне не оставлять Ника одного. Все же, прошу вас, позовите их обоих сюда. Я просто дрожу за Ника.
— Но если Харт, как вы думаете, боится разоблачения, то какой смысл ему нападать на Ника? Ему уж надо расправиться и со всеми нами. Мы ведь тоже все знаем.
Но Херси натолкнулась на непреклонную решимость и поняла, что Сандра Комплайн не примет никаких объяснений, кроме тех, что представляют Ника в героическом свете. Ник — это верх учтивости, всеобщий любимец, сын, ставящий мать превыше любой из женщин, — одним словом, нечто среднее между голливудским кумиром и благородным рыцарем. Херси не стала спорить, но попыталась убедить миссис Комплайн, что, как бы Харт ни угрожал Николасу, теперь он не будет пытаться с ним разделаться, так как понимает, что находится под подозрением. Она вышла, пообещав прислать к ней сыновей, и направилась в библиотеку.
Для Клорис пребывание у мадам Лисс оказалось весьма тягостным. Как только Клорис вошла, на лице мадам отразилась скука, которую она и не пыталась скрыть. Нетрудно было представить, что здесь ждали кого-то другого. При виде Клорис она как бы чуть-чуть сникла. «Будто была вся затянута, — подумала мисс Уинн, — и вдруг где-то внутри ослабили шнуровку». Мадам Лисс лежала на кровати и выглядела на редкость живописно. Масса желтовато-коричневых кружев выигрышно оттеняла бледность и гладкость ее кожи. «Все-таки она очаровательна, — подумала Клорис. — Но я уверена, что у нее дурной характер». Вслух она произнесла:
— Я заглянула только узнать, не могу ли вам быть чем-то полезной?
— Как любезно с вашей стороны, — проговорила мадам Лисс измученным голосом. — Благодарю вас. Ничего не надо.
— У вас есть аспирин или что-нибудь еще из этого?
— К сожалению, я не могу принимать аспирин.
— Так я ничего не могу сделать для вас?
Мадам прижала кончики холеных пальцев к подкрашенным векам.
— Вы очень добры, — проговорила она. — Спасибо. Это пройдет. Со временем пройдет. Это от нервов, вы понимаете.
— Это ужасно, — сказала Клорис, помолчав, потом добавила: — Думаю, у вас нервное потрясение. Мы все сейчас довольно взвинчены.
— Где… э-э… Чем все заняты? — поинтересовалась мадам Лисс, и голос ее стал чуть бодрее.
— Леди Херси беседует с миссис Комплайн, которая, кажется, тоже плохо себя чувствует. Мистер Ройял и Обри Мандрэг в библиотеке, а Уильям и
Клорис немного поколебалась, спрашивая себя, не удастся ли установить какое-то взаимопонимание с этой женщиной, в присутствии которой она чувствовала себя такой неловкой и неуверенной в себе. Ей казалось, что если кто-то из гостей и может разобраться в этой абсурдной ситуации, то это должна быть мадам Лисс. И ведь действительно, она является неким связующим звеном между Николасом и доктором Хартом. «Вне всякого сомнения, — думала Клорис, — она должна знать, действительно ли Харт преследует Николаса, а если да, то почему. Неужели она лежит тут, утешая себя мыслью, что успешно играет роль роковой женщины? А мне кажется, что на самом деле ей страшно. — И, глубоко вздохнув, Клорис решила: — Спрошу ее». С замиранием сердца она услышала собственный голос:
— Простите, мадам Лисс, что я задаю вам этот вопрос, но, честное слово, мы в таком отчаянном положении. Смотрим друг на друга и ничего не понимаем, что говорим. Даже если узнаешь самое плохое, и то станет легче. Поэтому я подумала, что все-таки спрошу вас.
— Что вы меня спросите, мисс Уинн?
— Когда произносишь вслух, это звучит так фальшиво.
— Но вряд ли я пойму, если вы так и не произнесете этого вслух.
— Ну, что ж. Правда, что доктор Харт пытается убить Николаса? Мадам Лисс не ответила сразу, и какое-то время в комнате стояла тишина. Ладони у Клорис покрылись испариной. Она чувствовала, как в груди у нее что-то обрывается. В голове пронеслось: «А это страшно. У меня, кажется, сдают нервы, — а потом вдруг неожиданно: — Хорошо бы здесь был Обри».
Когда мадам Лисс заговорила, голос ее прозвучал ясно и холодно:
— Я не имею об этом ни малейшего представления.
— Но…
— Вы слышите меня, ни малейшего. — И движением, ожесточенность которого напугала Клорис, она сжала кружева на груди. — Как вы смеете так на меня смотреть! Оставьте меня. Уходите отсюда. Я ничего не знаю, говорю вам. Ничего. Ничего. Ничего.
Джонатан всплеснул пухлыми руками и тихонько застонал от отчаяния.
— Легко сидеть здесь и говорить, что надо что-то сделать. Но что я могу? У нас нет доказательств. Пусть лучше Николас идет спать и запрет дверь.
— А я не очень беспокоюсь о Николасе, — сказал Мандрэг. — Этот на рожон не полезет. Я вообще не слишком высокого мнения о нем — трус он несчастный! Я думаю об Уильяме. Джонатан, Уильям опасен. Уильям жаждет крови. Маловероятно, чтобы Харт прикончил Николаса, но, Бог свидетель, я уверен, что, если вы ничего не предпримете, Уильям прикончит Харта.
— Но почему, почему, почему?
— Джонатан, вы гордились своей проницательностью, не так ли? Неужели вы не понимаете, что произошло с Уильямом? Неужели вы не видели его лица тогда, в комнате Николаса? Когда мать рассказывала им, что Харт виноват в ее беде. В чем дело? Ведь вы же сами сообщили мне, что в детстве перемена в ней сильно потрясла Уильяма. Вы всегда понимали глубину его привязанности к матери. Вы ведь видели, с какой готовностью он поверил ее нелепым объяснениям причин вражды Харта к Николасу. Вы ведь видели, как быстро он забыл все свои раздоры с братом и решительно заступился за него. Неужели вы не поняли, что с точки зрения психологии это очень цельный человек? Уверяю вас, то потаенное, что сознательно или бессознательно подавлялось всю жизнь, вырвалось наружу. Уильям опасен.