Смерть Канарейки
Шрифт:
– Нет, сэр, – сказал он, как бы завершая какую-то невысказанную мысль, – в этом деле что-то не так. Вот находятся эти драгоценности в полном порядке, в пакетике… и тут же Щеголь предлагает донести… Что-то тут не так.
– Это утомительно, я знаю, сержант, но это не совсем лишено смысла. – Ванс лениво перевел глаза на потолок. – Парень, который изъял эти побрякушки у Оделл, не нуждается в них. Фактически он не хотел их брать – они тяготили его.
Это было уже слишком для Хэса. События последних дней выбили у него из-под ног всякую почву для спора, и он впал в напряженные
– Он должен быть уже на пути сюда, – заметил он, пытаясь говорить бодрым тоном.
– Он придет, – прорычал Хэс, – или должен будет бесплатно прокатиться сюда. – И он продолжал ходить по комнате.
Через несколько минут он резко повернулся и вышел в холл. Мы слышали, как он окликнул Сниткина в лестничный пролет, но когда он вернулся, выражение его лица ясно показывало, что о Скиле все еще нет никаких вестей.
– Я позвоню в Бюро, – сказал он, – и узнаю, что сообщил Гилфойл. Мы будем тогда знать, по крайней мере, когда Щеголь вышел из дома.
Но когда сержант созвонился с Главным управлением, ему сказали, что Гилфойл еще ничего не сообщал.
– Это чертовски странно, – заметил он, вешая трубку.
Было уже двадцать пять минут одиннадцатого. Маркхэм начал тревожиться. Упорство, с которым этот проклятый случай сопротивлялся всем попыткам раскрыть его, привело Маркхэма в тупик, и он надеялся, почти с отчаянием, что этот утренний разговор со Скилом раскроет тайну или, по крайней мере, даст ему сведения, на основании которых он сможет предпринять что-нибудь. Теперь, когда Скил опаздывал на это свидание, его напряжение достигло предела. Он нервно оттолкнул свой стул и, подойдя к окну, стал всматриваться в сплошную завесу дождя. Когда он вернулся к столу, его лицо было неподвижно.
– Я даю нашему другу время до половины одиннадцатого, – мрачно сказал он. – Если он не придет, вам, сержант, лучше всего будет позвонить в полицейский участок, чтобы те послали за ним свою машину.
Еще несколько минут прошло в молчании. Ванс сидел в своем кресле с полузакрытыми глазами, но я заметил, что, хотя сигарета все еще торчала у него во рту, он не курил. Он наморщил лоб и был совершенно неподвижен. Я знал, что какая-то необъяснимая загадка волновала его. Его оцепенение означало особое напряжение и сосредоточенность. Внезапно он сел прямо, широко раскрыв глаза. Он бросил сигарету в пепельницу резким отрывистым движением, которое свидетельствовало о его внутреннем возбуждении.
– О, господи! – воскликнул он. – Этого просто не может быть! И все же, – его лицо потемнело, – и все же, клянусь, это так! Каким я был ослом! Каким колоссальным ослом!
Он вскочил на ноги и застыл, глядя на пол, как будто внезапно испугавшись собственных мыслей.
– Маркхэм, мне это совсем не нравится. Говорю вам, что происходит что-то ужасное, что-то непредвиденное. При одной мысли об этом у меня по спине бегают мурашки… Я, должно быть, становлюсь сентиментальным стариком, – добавил он, пытаясь смягчить впечатление от своих слов, но выражение его глаз не соответствовало шутливому тону замечания. – Почему я не заметил этого вчера? Я пропустил это мимо себя…
Мы глядели на него с изумлением. Я никогда еще не видел его в таком возбуждении; то, что он всегда был так циничен и холоден, так невосприимчив к чувствам и внешним влияниям, придавало сейчас его словам особую силу. Через мгновение он слегка передернул плечами, как бы стараясь сбросить с себя овладевший им ужас, и, шагнув к столу Маркхэма, нагнулся к нему, опираясь на стол обеими руками.
– Неужели вы не понимаете? – спросил он. – Скил не придет. Его бесполезно ждать. Нам нужно ехать к нему. Он ждет нас… Едем! Берите свою шляпу.
Маркхэм встал и Ванс твердо взял его за руку.
– Не спорьте, – настаивал он. – Нам придется поехать к нему раньше или позже. О, господи! Что за положение!
Он потащил Маркхэма, ошеломленного и слабо протестующего, на середину комнаты. Тут он поманил свободной рукой.
– И вы тоже, сержант. Очень сожалею, что вам придется все перенести. Это моя вина. Я должен был предвидеть. Чертовски нелегко, но я весь вчерашний день только и думал, что о «Монетах»… Вы знаете, где живет Скил?
Хэс кивнул машинально. Он подпал под стремительный натиск Ванса.
– Тогда нечего ждать. И, сержант, вам лучше взять с собой Бэрка или Сниткина. Они здесь не понадобятся – здесь больше никто не понадобится сегодня.
Хэс вопросительно посмотрел на Маркхэма, как бы ища поддержки; он был в немом замешательстве и нерешительности. Маркхэм кивнул ему и молча накинул на себя непромокаемое пальто. Через несколько минут мы четверо в сопровождении Сниткина уже сидели в автомобиле Ванса, Свэкер был отпущен домой, кабинет Маркхэма заперт, а Бэрк и Эмери отправились в Бюро ждать дальнейших указаний.
Скил жил на 35-й улице возле Ист-Ривер, в грязноватом и запущенном доме, который когда-то принадлежал семье из зажиточного класса. Сейчас он казался ветхим и разрушающимся; в маленьком дворике валялся разный хлам; большое объявление о сдаче комнат было помещено на окне подвального этажа. Едва мы подъехали, Хэс выпрыгнул из машины и быстро огляделся. Он сразу увидел человека в дверях лавочки напротив и кивком подозвал его. Человек медленно подошел, подозрительно озираясь.
– Все в порядке, Гилфойл, – сказал сержант, – мы приехали к Щеголю со светским визитом. Что случилось? Почему вы не звонили?
Гилфойл казался удивленным.
– Мне велели звонить, когда он уйдет из дома, сэр. Но он еще не уходил. Мэллари довел его до дома вчера вечером около десяти, а я сменил Мэллари сегодня в девять утра. Щеголь все еще дома.
– Конечно, он все еще дома, – с легким нетерпением сказал Ванс.
– Где находится его комната, Гилфойл? – спросил Хэс.
– На втором этаже с той стороны.
– Ладно, мы идем туда. Посматривайте тут.
– Это вы посматривайте, – отозвался Гилфойл, – у него есть пугач.