Смерть консулу! Люцифер
Шрифт:
— Я надеюсь, что вижу вас не в последний раз, — сказал Наполеон, кивнув едва заметно головой Эгберту, и отошёл от него.
Жозефина бросила на Эгберта ласковый взгляд. Сверх ожидания юноша достойно выдержал опасное испытание и имел счастье понравиться властелину.
Наполеон вообще благосклонно относился к смирению и покорности, но в этом отношении не доверял своим придворным и потому был особенно чувствителен к похвалам немцев и англичан, которые всегда приятно действовали на него.
Милостивое расположение духа тотчас же отразилось на Жозефине. Она окончательно успокоилась и смело отвечала на его вопросы со своей милой улыбкой, сама налила ему стакан Chambertin’a — единственное вино, которое он пил охотно.
Он сел к столу, за которым только что гадала Ленорман, взял в руки цветы, вырезанные Эгбертом, и опять бросил их на стол. Он разговаривал вполголоса с Жозефиной; из беглого взгляда, брошенного им на Эгберта, придворные заключили, что речь шла о молодом немце.
Император поставил свой стакан на стол и увидел силуэт красивой женской головы.
— Это кто? — спросил он.
— Говорят, что этот силуэт очень похож на австрийскую эрцгерцогиню Марию Луизу, — ответила Жозефина. — Господин Геймвальд вырезал его по просьбе одной из моих придворных дам.
Наполеон был актёр в душе. Постоянно упражняясь в своём природном таланте, он дошёл до известной степени совершенства и любил казаться удивлённым и недовольным в тех случаях, когда торжествовал в душе. Так было и теперь. Глядя на вырезанные цветы, он был очень рад, что люди, окружавшие его супругу, занимаются такими невинными развлечениями, так как, по словам его доверенных лиц, эти собрания были гнездом тайных козней его врагов, которые старались восстановить против него Жозефину и заранее обсуждали меры, которые им следует предпринять в случае его внезапной смерти. Вместо заговорщиков и сообщников Фуше и Талейрана он встретил художников и учёных, которым сочувствовал как безвредным людям, и молодого простодушного иностранца, который не мог внушить и тени подозрения. Тем не менее он счёл нужным показаться удивлённым и выразить своё неодобрение.
— Я не подозревал, — сказал он, возвысив голос, — что при нашем дворе чувствуют такое расположение к Австрии, что собирают портреты австрийских эрцгерцогинь. Кто сказал, что этот силуэт похож на оригинал? Вероятно, не сам художник; он слишком скромен для этого!
Жозефина при этом неожиданном вопросе изменилась в лице. Она боялась новой вспышки гнева Наполеона и невольно взглянула на Антуанету, которая выступила несколько вперёд и опять остановилась в нерешимости.
Наполеон тотчас же заметил её, так как её тёмное бархатное платье резко отличалось от нарядов других дам. Он был приятно поражён необыкновенной красотой и благородным выражением лица молодой девушки. Ему казалось, что он никогда не видел более привлекательного существа.
Антуанета почувствовала, что для неё наступил решающий момент; если она не воспользуется этим случаем, то, быть может, потеряет навсегда возможность спасти своего брата.
Пересилив свою робость, она вышла на средину залы и громко сказала:
— Я имею честь, ваше величество, быть лично знакомой с эрцгерцогиней...
Наполеон вопросительно взглянул на неё.
— Извините, — сказал он, — я не подозревал о присутствии австрийской придворной дамы.
— Я настолько же австрийская подданная, насколько и вашего величества. Я у ваших ног...
У Эгберта разрывалось сердце от негодования. Он видел, что Антуанета готова была преклонить колени перед Бонапартом; это было для него поруганием его идеала. Он готов был громко воскликнуть: «Остановись! Как может твоя свободная душа дойти до подобного унижения!»
Но император предупредил желание молодой девушки, взяв её за руку.
— Нет, — сказал он кротким голосом, — это лишнее! Вы хотите обратиться ко мне с просьбой и для этого приехали из Германии. Говорите, в чём дело?
— Ваше величество, от вашего слова зависит жизнь и свобода самого близкого для меня человека. Я Антуанета Гондревилль, несчастная сестра...
— Молодого маркиза Франца Гондревилля, который поднял против нас оружие в Испании?
— Он был австрийским офицером и считал себя свободным от обязательств относительно Франции.
— Француза ничто не может освободить от его долга по отношению императора и Франции, — ответил сурово Наполеон. Он всё ещё держал за руку Антуанету. — Вы мужественная девушка, — сказал он. — Ваш брат, как мне сообщил испанский король, сражался геройски у них. Я всегда любил храбрых людей. Участь вашего брата ещё не решена. Если бы все французы, живущие за границей, относились ко мне с таким доверием, как вы, то им не пришлось бы пожалеть об этом. Надеюсь видеть вас в Тюильри, маркиза Гондревилль. — Затем Бонапарт обратился к Жозефине и сказал: — Благодарю вас за приятный сюрприз, который вы приготовили мне. По возвращении моём в Париж я постараюсь доказать, что умею отличить храброго, попавшего под дурное влияние юноши от коварных козней известных людей. Поручаю эту девушку вашему покровительству... Однако мне пора в Париж, — добавил он, взглянув на часы. — До свидания.
Наполеон был в наилучшем расположении духа. Он был доволен положением дел в Malmaison. С другой стороны, он был польщён, что девушка старинного дворянского рода обратилась к нему с просьбой о помиловании своего брата в присутствии всего двора, так как, несмотря на своё могущество, Бонапарт оставался parvenu до конца своего царствования. Приверженцы Бурбонов, перешедшие на его сторону, имели в глазах его больше цены, чем революционеры, которые возвысились вместе с ним. К последним он относился с недоверием. Из них одни завидовали его возвышению, другие были неисправимы в своих республиканских убеждениях.
Он уже собирался уходить, но заметил Бурдона, стоявшего в стороне.
— И вы здесь, — сказал он, сжав в руках поля своей шляпы. — Жаль, что вы не поехали со мной в Испанию. Там удобно изучать людей, помешанных на фанатизме.
— Таких людей можно встретить и в Париже, ваше величество.
— Ваши друзья республиканцы также фанатики, — сказал Наполеон презрительным тоном. — Дураки и идеологи, которые воображают себя Брутами и Кассиями! Кстати, не знакомы ли вы с известным Бонелли?
— Я не понимаю вопроса вашего величества! — ответил Бурдон, слегка побледнев. — Каждый полицейский чиновник знает теперь, что некоторые безмозглые люди называют этим именем ваше величество.
— Вы также не одобряете это? Я видел вас при Эйлау; мне было бы очень жаль, если бы вы были замешаны в таких глупых проделках. Ваш отец недавно умер; вы теперь богатый человек и владеете значительными поместьями в Лотарингии. Разве ваше присутствие необходимо в Париже? Подумайте об этом... Тацита вы можете читать и у себя в деревне. — И, повернувшись к нему спиной, Наполеон вышел из комнаты. Некоторым показалось, что, уходя, он взглянул на Антуанету.