Смерть на двоих
Шрифт:
– А наша дружба? Она значит для тебя так же мало?
– С этого и следовало начинать, а не пудрить мне мозги военными талантами Якова, – фыркнул Рик, – если тебе нужна помощь, я помогу. Ну, говори же, не тяни, иначе сейчас сюда войдет твой доктор и выгонит меня к черту.
Виконт привстал, устраиваясь поудобнее, и Рик поправил ему подушки.
– Я мало что понял из рассказа мисс Дадли, – начал он, – молодая леди наблюдательна, но плохо делает выводы.
– Ничего, главное, чтоб она хорошо готовила чай, – подначил Рик.
– Я не знаю, что там за дела у Сесила, и какую
– Намек я понял, – кивнул Рик, – но что ты хочешь от меня? Чтобы я разгадал этот ребус?
– И принес разгадку мне. Это очень важно. Обещай, Родерик… обещай мне это, или… обещай вообще не впутываться в это дело.
Рик внимательно посмотрел на старого приятеля. Его глаза из-под белых повязок смотрели очень серьезно.
– А если не дам ни одного из обещаний? Тогда я не выйду из твоего дома живым?
– Из дома ты выйдешь. Но вряд ли пройдешь полквартала, – тихо сказал Каслри, – как видишь, я с тобой предельно честен. Как и положено другу.
– Спасибо, – без обычной иронии поблагодарил Рик, – я клянусь честью, что стану лояльным подданным до тех пор, пока разгадка пропавшего курьера не ляжет на твой стол. Но после ты должен освободить меня от любых обещаний. Это – личное дело. История, на которую ты случайно вышел – грязнее, чем сточная канава, и не последнюю роль играет в ней человек, который считает меня виновным в смерти своей сестры Мишель. Он поклялся меня убить. Мне придется сделать это первым, просто чтобы не сыграть в ящик. И я сделаю это, даже если мне понадобится сначала вышибить королевский стул из-под его величества и пристроить твою пробитую голову под топор палача в Ньюгейте. Как видишь, я тоже предельно честен. Как и полагается старому другу.
Огромный особняк на Риджент-стрит опустел. Кэти чувствовала это, несмотря на то, что весь ее мир был ограничен небольшой комнатой, запертой на ключ. Есть что-то трудноуловимое, что безошибочно отличает сонную тишину от мертвой. Эта тишина была именно мертвой. Откуда-то Кэти совершенно точно знала, что и загадочный старик без уха, и ее супруг исчезли, а вместе с ними пропали и слуги, которых всегда было слишком мало для такого большого дома.
Что имел в виду старик, когда сказал, что ее ждут тяжелые времена? Ее выгонят на улицу? Но тогда она сразу же обратится к прокурору, и всю эту теплую компанию арестуют. Кэти была дочерью судьи и прекрасно понимала, что то, что они сотворили, вполне тянет на пеньковый галстук.
…Кстати о галстуках. Этот тюк, который принес убитый офицер… Он поплатился за это жизнью, значит, эти тряпки были важными. Хотя, как рваные тряпки могут быть важными?
Кэти присела, распустила тюк и медленно, внимательно осмотрела и сюртук, и коричневые перчатки из тонкой кожи. Она никуда не торопилась. Проснувшаяся внезапно интуиция подсказывала ей, что она одна и это надолго. Внезапно ее осенило: тряпки не рваные, а разорванные. Даже не так: распоротые и разрезанные. И важны они не сами по себе. В них что-то искали. Нашли? Если нашли, тогда зачем офицер принес их сюда? А если не нашли… то было ли здесь что-нибудь?
Мысли Кэти скакали с пятого на десятое, а руки меж тем внимательно ощупывали каждый шов, каждую деталь. Что бы здесь не искали, делали это очень тщательно, но неумело. Портных среди них не было, Кэти поняла это, когда добралась до шлицы. Сукно оторвали от подклада, но никому не пришло в голову, что для дополнительной жесткости подклад здесь двойной.
Кэти не стала искать ножницы, а подцепила нитки зубами, распустила шов и запустила два пальца в образовавшееся отверстие. И была вознаграждена. В шлицу был вшит тонкий лист бумаги, сложенный в несколько раз. Вытянув его, девушка обрела письмо. Самое странное из всех виденных в жизни. Оно начиналось без обращения, сразу с текста, словно обрыв в пустоту:
«…Поэтому, мои благородные друзья, я, Божией милостью принц Оранский решил дать согласие…»
Глава 10
– Дело ваше, но я искренне советую вам выпить это.
– Ага, а потом я очнусь и сделаю реверанс перед архангелом Михаилом, – огрызнулась Кэти, с подозрением рассматривая легчайшую чашку майсенского фарфора, которую протягивал ей старик без уха. На первый взгляд там был чай. Но после случая с офицером Кэти с подозрением смотрела на все напитки, которые подавались в этом доме.
– Здесь нет яда.
– Хотите, чтобы я вам просто поверила?
– Не верьте, – пожал плечами старик, оставляя чашку, – здесь сильное снотворное. Не хотите пить – придется обездвижить вас другим способом.
– Например? – подозрительно спросила Кэти.
– Например – ударом по голове. Не очень красиво, но зато очень надежно.
Молодая женщина пожала плечами и, понюхав напиток, осторожно глотнула.
– Я не чувствую никакого постороннего привкуса, – заметила она, – по-моему, это обычный фруктовый чай.
– Так и должно быть, – кивнул старик, – большинство наших клиентов мы не ставим в известность, что именно они пьют. Вы – редкое исключение.
– Хм…
– Вы вообще редкое исключение, – продолжал старик, внимательно наблюдая, как убывает чай в чашке, – вы живете с открытыми глазами, видите жизнь такой, какая она есть, не сочиняете себе сказок. Кроме того, вы предприимчивы, находчивы и никогда не теряете присутствия духа. Это как раз те качества, которые очень ценит в своих людях одна очень серьезная организация.
– Так вы из какой-то банды? – скривилась Кэти.
– А вот внимания вам пока недостает. Я же сказал – серьезная организация.
– Хорошо, серьезная организация, – кивнула Кэти, – и что вы можете?
– Почти все, – скромно ответил старик.
– Если так, вы должны работать на Господа Бога, – съязвила Кэти.
– Ну… в некотором смысле так оно и есть.
Кэти почувствовала легкое головокружение и, не желая этого показать, выпрямилась на подушках.
– И что дает членство в этой вашей организации?