Смерть на двоих
Шрифт:
Про себя Джованна изумилась: мысль о том, что спутник ее красив, пришла к ней впервые. До сих пор это были лишь смутные ощущения – ей нравилось на него смотреть, но женщина приписывала тепло, рождающееся в груди, приятному чувству защищенности, которое Ухо распространял вокруг нее. Но сейчас эта мысль вдруг пронеслась так отчетливо, а привычное тепло от сердца разлилось по всему телу, отозвалось в каждой клеточке и легкой краской бросилось в лицо. Она поспешно опустила голову.
– Пока ничего.
– С перчатками ты уже закончила?
– Да, они в корзине. Вернее, то, что от
– Я вполне доверяю тебе, голубка. Я же знаю, как ты дотошна. Там ничего нет.
Джованна покачала головой.
– Ну что ж… Заканчивай с сюртуком – и в камин эти обрывки. Приходится признать, что мы в этот раз ошиблись.
– Посланник ничего не вез? – удивилась Джованна. – Но как такое может быть? Зачем же он тогда вообще рисковал, пересекая границы? Ты думаешь, послание было на словах?
– Нет, – Ухо покачал головой, – уж если в заговор вовлечен министр, то никаких посланий на словах быть не может. Солдаты и офицеры просто рискуют жизнью, что с того? Они делают это каждый день. Любой из них может не вернуться с очередной войны или получить пять дюймов стали в грудь на дуэли. Для них риск – дело привычное, поэтому они могут поверить на слово даже принцу. Им нечего терять. Сесил – дело другое. У него власть, деньги, карьера. Он рискует гораздо большим, чем жизнь – положением в обществе. – Ухо жестко усмехнулся. – Он не поверит на слово даже ангелу, принесшему благую весть, и потребует письменного подтверждения, заверенного персональной печатью Господа.
Джованна невольно рассмеялась.
– Так что же? – спросила она, – где послание? Вернее, его вторая часть. Если допустить, что она и вправду есть?
– Она есть, – уверенно кивнул Ухо, – но вот где?..
– Возможно, Сесил ее все-таки нашел, просто Дадли об этом не знал?
– Если бы нашел, так не ходил бы квелый, как отравленная лошадь. Да и его кошелек. Присби, не был бы так осторожен в своих финансовых аферах. Поверь мне, голубка, эта компания в такой же растерянности, как и мы.
– Думаешь, тот таинственный убийца?..
– Шляпа и сумка гонца куда-то пропали. – Ухо пожал плечами. – Пока твои нежные и внимательные пальчики не перетрясут это тряпье до нитки, я не буду уверен ни в чем. Нужно выяснить, кто был этот загадочный тип, откуда и куда скрылся с недостающими предметами гардероба. Я принял решение послать Этьенна по следу. Но как плохо, что Джакомо больше нет.
– Ты думаешь, он не справится один? – удивилась Джованна.
– В том, что Этьенн справится, я не сомневаюсь ни минуты. Если письмом и в самом деле завладел убийца, наш князь его найдет. Вопрос в том, кому он его принесет. Этьенн – змея с двумя головами, и пока одна ищет путь к кошельку, другая пробирается к шее… – Ухо замолчал. Он, похоже, не знал, как продолжить. Такая нерешительность была совершенно несвойственна тому, кто на равных беседовал с Генералом Ордена и уверенно жонглировал головами министров и принцев, прикидывая, как перекроить карту Европы к вящей выгоде католической церкви.
Последний лоскут сюртука голландского покроя упал в корзину. Джованна выпрямилась и одним движением опрокинула ее в камин.
– Ты считаешь, что я должна поехать с ним и смотреть ему на пальцы? – спокойно спросила она. – Хорошо. Это разумно. Я поеду. Но мне понадобится другой паспорт. Французский барон и итальянская княгиня не могут путешествовать вместе, не вызывая подозрений, а на дорогах неспокойно. Документы у нас проверят не раз, особенно если придется садиться на корабль и пересекать границу.
– С этим как раз проблемы нет, – Ухо снова откинулся в кресле, наблюдая, как догорают в камине обрывки ткани и кожи. – Я не зря велел Этьенну жениться. В его паспорте записано: «путешествует с супругой». Ты на время превратишься в Кэти. Не забудь только, что тебе нужно отзываться на другое имя и вести себя с Этьенном свободно.
– Но если его ищут по подозрению в убийстве офицера?..
– Его не ищут. С барона полностью сняты все подозрения. Убийца офицера найден. К сожалению, понести справедливое наказание он не может, потому что прибывает вне юрисдикции земного суда.
– Брат Джакомо? – вскрикнула Джована. Ухо кивнул, – Но… как же так?! Он был хорошим сыном церкви, он погиб, выполняя долг. Он достоин погребения в своем монастыре и молитв братьев, а вместо этого его закопают как собаку во дворе английской тюрьмы и забудут, как звали!
– Это очень важное условие нашей работы, моя голубка, – серьезно кивнул Ухо, – чтобы непременно забыли, как звали. Принося обет служения, мы отказываемся не только от мирских благ, но и от доброй памяти. Наш саван – молчание, и чем оно плотнее, тем лучше солдат Ордена исполнил свой долг. А наша смерть, как и наша жизнь, служит лишь одному – благу церкви.
– Я понимаю, – торопливо кивнула женщина, – но это… тяжело.
Ухо осторожно взял ее пальцы в свои ладони.
– Если твой крест кажется тебе слишком тяжелым, значит, твоя вера недостаточно сильна.
Не отнимая рук, женщина в упор поглядела в сощуренные, серьезные глаза Уха.
– Если ты так веришь, тогда что же тебя беспокоит? Почему, отправляя меня на это задание, ты беспокоишься, как купец, у которого в тюках полно контрабанды?
– Верно подмечено, – рассмеялся Ухо. – Я беспокоюсь. Этьенн не привык обуздывать свои желания. Он понятия не имеет, зачем это нужно. А ты, моя голубка, – он нежно погладил ее пальцы своей шершавой ладонью, – к несчастью, слишком красива. Он желает тебя, и это желание становится все сильнее.
– Если это все, что тебя беспокоит, то твое волнение напрасно! – Женщина холодно улыбнулась. – Я – не Кэти. И даже не Ирис Нортон. Я – клинок ордена, выкованный Мастером для защиты веры. Я сумею за себя постоять.
– Ты уверена в этом?
– Вполне.
Внезапно выражение лица Уха изменилось. Миг назад такое теплое, оно вдруг превратилось в маску. Рука, нежно поглаживающая запястье женщины, перехватила его и с силой потянула на себя. От неожиданности Джованна поддалась. И тут же оказалась плотно прижатой к красному ковру худым, но тяжелым телом Уха. Лицо обдало горячим дыханием, а завязки корсажа треснули, ладонь мэтра и наставника оказалась в пугающей близости от обнаженной груди.