Смерть на Параде Победы
Шрифт:
— Колесо, — простонал Павел, выкручивая руль.
Несмотря на его старания, «эмка» все же врезалась в столб, но врезалась боком, и сам удар был не очень сильным — Иван даже не приложился лбом к ветровому стеклу, хотя при другом раскладе имел все шансы выбить его головой.
— Маты моя, шо ж ты наробыла… — прошептал Остап, чувствуя, что все пошло наперекосяк.
Иван, не говоря ни слова, выскочил из машины первым и, громко стуча подошвами своих добротных сапог, побежал в глубь квартала по широкому проходу между домом и сквериком. Мешок с портфелем он держал в правой руке, немного на отлете, словно боялся запачкаться о него. Остап побежал следом за Иваном, лихорадочно ища глазами, куда бы свернуть.
— Держи вора! — громко закричал кто-то из сквера, должно быть, решил, что Иван украл у Остапа мешок.
Павел поступил иначе — он пересек проезжую часть, едва не угодив под трамвай, и скрылся в подворотне, над которой висела облезлая ржавая табличка «Ремонт противогазов». Один двор пробежал, в другом перешел на быстрый шаг, а когда вышел в переулок, то пошел по нему не торопясь. Сердце бешено стучало, слух был напряжен до предела, в глазах мельтешили стеклянные червячки, руки пришлось сунуть в карман пиджака, чтобы дрожащие пальцы не привлекали внимания прохожих. Павел, которого на самом деле звали Карлом, был технарем до мозга костей. Он уверенно чувствовал себя за рулем автомобиля, столько же уверенности придавал ему пистолет за поясом или автомат на плече, но, лишившись техники, он терял и уверенность… Ампула с ядом, вшитая в воротник пиджака, не успокаивала, а нервировала. «Проклятье!», злился Павел, хоть и понимал, что передвигаться по городу, да еще после такого шухера, лучше без оружия. Документы у него замечательные, ни один проверяющий ничего не заподозрил, легенда крепкая, так что бояться ему нечего. А вот если обыщут, да найдут парабеллум, тогда — все. Как развязывают языки в тюрьмах Павел-Карл знал хорошо, овладение техникой допроса входило в число предметов, преподаваемых в разведшколе абвера, находившейся неподалеку от Таллина в местечке Кейла-Иоа…
— Характерная дерзость и высокая стоимость перевозимых алмазов дают возможность заподозрить, что нападение совершено теми самыми диверсантами…
Слово «диверсанты» уже стало нарицательным в МУРе. Не от хорошей жизни, от хорошей их следовало найти еще полторы недели назад.
— Информация о доставке алмазов была особо секретной, можно пересчитать по пальцам тех, кто знал о ней…
«Одиннадцать трупов, — думал Алтунин, холодея от ненависти. — Одиннадцать человек! И один, водитель самосвала, в тяжелом состоянии в больнице. Гады!»
— Но, тем не менее, преступники ждали именно ту машину, которая перевозила алмазы. Они знали все — время, маршрут, наличие машины сопровождения. Они не знали только одной маленькой детали того, что алмазы будут лежать в планшете одного из экспедиторов, а в опечатанном портфеле у другого будет находиться документация по разработкам. Преступники забрали портфель, а на планшет не обратили внимания. Это наводит на мысли о том, товарищи, что утечка имела место не в Комитете по геологии, а в НКВД!
Слова начальника отдела падали тяжело, словно камни.
— Может, впопыхах не то схватили? — предположил майор Гришин.
Начальник отдела покачал головой.
— Такие типы впопыхах ничего не делают, — сказал он. — Устроили настоящий бой близко к центру Москвы и сумели скрыться с добычей. Одну ошибку они все же совершили, дали нам наконец в руки ниточку, но какой ценой за эту ниточку пришлось заплатить! Сколько человеческих жизней, а?! Одиннадцать пишем, да один в уме? А какие последствия может иметь нарушение спокойствия в столице незадолго до парада в честь нашей победы?! Уже поползли слухи… Ладно, оставим лирику и вернемся к делу. Что мы имеем, товарищи? Отпечатки пальцев рецидивиста Половинкина по кличке Половник и газету с карандашной пометкой а-эр три дробь пять. Не очень густо, но и не пусто. Улиц, начинающихся на «Ар», в Москве не так уж и много. Сравним почерки почтальонов, найдем похожий, проверим дом. Знакомых Половинкина опросим… Капитан Алтунин уже начал заниматься Половинкиным, ему и продолжать…
Половник свалял большого дурака — во-первых, прихватил газету с почтальонской пометкой, во-вторых, трогал ее без перчаток, в-третьих, забыл ее в машине и на самой машине тоже оставил свои пальчики. Зачем ему понадобилась газета, ясно — морду он ей прикрывал, пока в машине сидел. Почему он был без перчаток, тоже ясно — когда держишь перед мордой газету, видны руки. Перчатки в июне выглядят подозрительно… Да и не предполагали они, что так все получится. Небось, рассчитывали доехать до какого-нибудь тихого места, оставить там машину, протерев предварительно ручки, рулевое колесо и рычаг коробки передач, и уйти дальше своим ходом. Газету бы тоже не оставили, а оно вон как вышло, спасибо старшине Макаренкову, который в колесо попал, молодец. Жаль только, что нельзя сказать ему это спасибо и руку пожать. Интересно, наградят ли его посмертно? Если бы подстрелил кого из бандитов, то точно бы наградили, а так — бабушка надвое сказала. А не могла ли беспечность Половинкина быть обусловлена предстоящим отъездом из Москвы? Да, могла. Сейчас они могут податься в бега, даже если пока не планировали отъезда. А что их держит в Москве? Желание набрать побольше ценностей или же покушение на Сталина во время парада, о котором говорил Ряботенко? И кто же на самом деле предатель, связанный с диверсантами? Может, это и не Джилавян, ведь он уже не мог получить информацию о том, что в Москву везут алмазы. Или мог? Вдруг, информация о доставке алмазов прошла три недели назад? Или, может, у него сообщники-помощники есть?
— Меня подгоняют, но я вас подгонять не стану, — сказал в заключение начальник отдела. — Вы и так работаете с полной отдачей, я же вижу. Но учтите, что времени у вас в обрез. До парада на Красной площади осталось восемь дней! — Ефремов посмотрел на висевшие над дверью часы, показывавшие половину первого ночи. — Да — восемь дней. И за это время мы должны поймать диверсантов. Суббота — крайний срок. Такое указание, товарищи, поступило свыше. Если подведем, то… Думаю, что нет смысла объяснять вам, что тогда будет.
«Суббота — крайний срок, потому что они или какие-то другие диверсанты готовят покушение на товарища Сталина во время парада, — подумал Алтунин. — Нет, это, наверное, все-таки другие диверсанты. Покушение такой сложности требует тщательной подготовки, а эти тратят время совсем на другие акции».
— Разрешите, товарищ майор?! — спросил Семенцов, поднимаясь и вытягиваясь по стойке смирно, хотя майор Ефремов этого от подчиненных никогда не требовал.
— Разрешаю!
— Надо проверять те улицы, которые начинаются на «ар» не только в Москве, но и в Подмосковье!
— Спасибо за подсказку, Семенцов! — съязвил начальник отдела. — А то бы мы не догадались! Конечно же, надо, и областная милиция это сделает. Еще какие ценные соображения есть?
Сконфуженный Семенцов сел.
— В понедельник, в восемнадцать ноль-ноль партсобрание! — напомнил начальник перед тем, как отпустить сотрудников. — Явка строго обязательна, никакие отговорки во внимание не принимаются.
15
Арбат, Арбатецкая, Первый и Второй Арбатецкие переулки, Арбузовский переулок, Аристарховский переулок, Армянский переулок, Первый Архивный…
Никто из почтальонов не признал надпись за свою, но на этом проверка не закончилась. Представляясь контролерами Управления связи, проверяющих работу почтовых отделений, сотрудники МУРа посетили пятые квартиры в домах номер три, поговорили с жильцами, выписывающими «Правду» (в каждой квартире хотя бы один такой человек находился). Везде обращали внимание на номер от тринадцатого июня, тот самый, который был оставлен в машине преступниками. В субботу, когда многие люди были дома, всех удалось застать на месте. Если дом номер три был нежилым, как, например, в Армянском переулке, то его вычеркивали, потому что трудно, почти невозможно было бы предположить, что преступники взяли газету в какой-нибудь конторе. Что им там делать? Кто бы им газету дал? Газеты — они ведь для сотрудников выписываются, а не для посетителей. Единственное исключение было сделано для автобазы, находившейся по адресу: Арбузовский переулок, дом три дробь пять. Во-первых, автобаза место бойкое, кого там только не бывает, во-вторых, газету мог взять почитать кто-то из водителей, а у того ее мог позаимствовать какой-нибудь пассажир. Ни один водитель при случае не упустит случая слевачить. В-третьих, почтальон, разносивший почту в Арбузовский переулок, был единственным, кто на предъявленную ему фотографию надписи на газете, сказал: