Смерть Несущая
Шрифт:
– Нет, нет, что ты, как я могу? – изобразив полное раскаяние, я в притворном жесте вскинула руки к груди.
«То-то же! И впредь помни, с кем разговариваешь, холопка!»
За такое заявление кошак получил по полной! Изловчившись, я схватила несколько прутиков-усов и дернула на себя. Кот издал протяжное «р-ря-а-а», вскочил на все четыре лапы и расправил свои белоснежные, в крапинку крылья. Мой бог, таким Каа’Лима я не видела или просто слишком привыкла к нему. Его мощные лапы промяли под собой матрац, и я начала скатываться по наклонной, оказавшись прямиком под ним. С этого ракурса он выглядел не просто внушительно, он был огромен! Крылья его, казалось, в размахе были метров пять или шесть, а то и все десять (не зря говорят, что у страха глаза велики!), мощная грудная клетка, внушительные клыки. На какое-то мгновение мне стало страшно. Я испугалась его и, кажется, даже вскрикнула.
«Ты совсем, что ли, дур-р-ра, больно же!»
– П-прости, – нервно сглотнула я, потихоньку приходя в себя. – Но ты, между прочим, сам виноват! – Интересно, пятнами я уже пошла или не все так плохо. – Что ты меня доводишь постоянно? Ладно, не важно, давай не отвлекайся от темы. Что там было, когда я все-таки тебя вытащила?
Дэйург неспешно опустился на кровать и вновь устроил голову у меня на животе.
«Так вот, дело было и впрямь дрянь. Крылья переломаны, на задней ноге порвано сухожилие, передние лапы, скорее всего, тоже были сломаны. Плюс разрыв селезенки и внутреннее кровотечение. Я бы не выкарабкался, точно знаю».
– Ты сам себя диагностировал? – почему-то спросила я.
«Да, это несложно, вы тоже такому научитесь в свое время», – ответил мне Каа’Лим.
– Это все, конечно, хорошо, но может, скажешь уже, почему ты не можешь закрыться от меня?
Как бы он хотел ответить ей сейчас всю правду, что была доступна ему! Как сильно он жаждал показать своей госпоже ее естество, чтобы она смогла принять себя… и его как свое естественное продолжение. Открыть глаза этой девочке, демону, маленькому и пока еще не вошедшему в период, безопасный для каждого представителя их рода. Он мечтал о дне, когда девушка наденет корону правящего рода и займет место наследницы, когда их общая родина вновь обретет истинного правителя и там воцарится долгожданный порядок. Ведь с момента смерти Ливераи, последней, как думают демоны, истинной императрицы и владычицы, страна погрузилась в пучину… нет, не хаоса – затмения. А это было страшно. Впервые раса находилась в таком положении. С момента существования Грани Кайрусом правили Серебряные. От них шла сила всего рода, всей расы, а с их исчезновением могла исчезнуть и сама империя. Так гласили предания, что демоны с рождения узнавали от своих родителей.
Когда стало известно о смерти владычицы и ее нерожденного ребенка, империя замерла. Кто-то ждал смерти, кто-то надеялся на чудо и на то, что Грань изберет новых наследников, но ни того, ни другого не происходило. Время остановилось для демонов, страх парализовал их бессмертные сердца. Все они боялись сделать лишнее движение, чтобы нарушить и без того хрупкое равновесие не в пользу своей страны и своего личного будущего. Не было никакой борьбы за власть. Да и о какой борьбе может идти речь, если все решает Грань, а она так и не сделала свой выбор в пользу какого-нибудь из Домов.
Дэйурги же были не просто вхожи в империю, они являлись полноценными ее обитателями. Две расы не просто соседствовали, они тесно переплетались между собой, но об этом мало кто знал, кроме них самих. Всегда был выбор у каждого из народов – остаться по отдельности или найти «общую кровь», то есть соединить свои судьбы. Когда демон и дэйург соединяли свои нити, они превращались в единое целое. Их силы росли куда быстрее, чем у тех, кто оставался сам по себе. У подобного союза было много плюсов, но и минусов хватало. А кому понравится целиком делить сознание? Переживать за другого, как за самого себя (а иногда и сильнее)!
«Нет уж, увольте! Сдались мне эти силы! Я и так не жалуюсь. И вообще, не собираюсь я менять свою свободу и независимость на то, чтобы день и ночь переживать за какого-нибудь хмыря!» – так совсем недавно считал Каа’Лим. Откуда он мог тогда знать, что уже совсем скоро найдет «свою кровь» и уже тогда будет думать о том, как он мог так долго жить без нее! Как одиноко ему было, какая пустота царила в его душе! Это была не любовь, как между мужчиной и женщиной, конечно нет, это было живое касание душ, связь, которая бывает у самых родных на свете. Во всяком случае, сам Каа’Лим расценивал это именно так. А его маленькая владычица даже не осознавала, что между ними произошло тогда…
Ведь она сама подсознательно соединила их как раз перед тем, как потеряла сознание на том горном утесе. Как же он растерялся тогда! И каково же было его состояние, когда он почувствовал энергетику ребенка. Сам Каа’Лим не знал, что ему делать: радоваться, что владычица все-таки сумела родить свое дитя, переходя северную границу человеческих земель, рыдать навзрыд, что девочка соединила его нить со своей, не спрашивая его согласия, или вообще бежать с радостными известиями к своим?! Немного поразмыслив, дэйург подумал о пропавшем страже владычицы. Скорее всего, именно он определил ребенка в семью деревенского кузнеца. А ведь его уже долгие годы считают виновным в смерти Ливераи и даже заочно приговорили к смертной казни. Стал бы убийца владычицы оставлять в живых наследника? Или, может быть, не все так однозначно в этой истории?
Так, отойдя от первоначального потрясения, молодой дэйург решил остаться рядом с маленькой наследницей и понаблюдать. Годом раньше, годом позже объявится новая владычица, по большому счету это не имеет значения. Теперь это несущественно. Она жива – вот, что имеет значение, а время – ничто, оно течет и течет, никуда не денется.
А еще Каа’Лима посетила мысль, что, быть может, и его пребывание на северной границе человеческих земель как раз в то время, когда Мара с названым братом приехали погостить домой к родителям, – это не такая уж и случайность. Но как подобное можно было организовать, оставалось для него полнейшей загадкой. Пока.
А Маре дэйург сказал следующее, буквально стиснув до боли челюсти и подавляя желание выложить все на чистоту.
«Ты спасла мне жизнь, девочка, оттого и связь у меня с тобой крепче, и закрыться куда тяжелее».
«Когда-нибудь, когда ты пройдешь через изменения, и тебе, «моя кровь», придется учиться жить с этим», – про себя добавил он.
Ким только и успевал вертеть головой. Вокруг него открывался новый, захватывающий и совсем неизвестный мир Эдэльвайса. Столько людей в необыкновенной, яркой и нарядной, а иногда и не очень, одежде проходило мимо них с магом. Здания поражали своими размерами и фасадами. Броские вывески магазинов, таверн, постоялых дворов, гостиниц, мастерских захватывали дух и манили. Казалось, что юный маг был создан для большого города, здесь он чувствовал себя на своем месте. Конечно, столицу Ирэми можно было принять за уездный городок, если сравнивать со столицей тех же эльфов, но Энаким пока об этом не знал, и ему казалось, что он попал чуть ли не в центр мироздания. Юное сердце трепетало от непередаваемого восторга. Единственное, о чем жалел сейчас парень, так это о том, что сестра не видит всего этого. Но ведь у них все еще впереди, правда?
Ким не мог передать словами того чувства благодарности, которое он испытывал к Орэну. Страшно было даже представить, как он и Мара жили прежде. Парень любил и мать, и отца, но ни за что на свете не хотел бы вернуться в Пограничье. Иногда он думал, что должен был и в самом деле родиться сыном дворянина и по праву рождения иметь то, что давал ему сейчас старый маг. И тем не менее он был счастлив, хотя и задумывался о том, что будет, если их обман откроется. В отличие от своей сестры, которой было плевать на богатство, положение в обществе и прочие атрибуты человеческого дворянства, Ким боялся однажды все это потерять. Он хотел стать магом, как Орэн, чтобы его уважали, иметь силу, с которой бы считались.