Смерть по объявлению. Неприятности в клубе «Беллона»
Шрифт:
Бредон также научился ориентироваться на обоих этажах, занимаемых агентством, без посторонней помощи и даже подниматься на крышу, где мальчики-посыльные делали ежедневную зарядку под руководством сержанта и откуда в ясные дни открывался чудесный вид на Лондон. Он познакомился со многими руководителями групп и иногда мог даже с ходу вспомнить, какие клиенты находятся в ведении какой группы, а с большинством сотрудников своего отдела сдружился. В отделе было два руководителя – мистер Армстронг и мистер Хэнкин, каждый был по-своему блистателен, и у каждого были свои причуды. Например, мистер Хэнкин никогда не визировал заголовки, содержавшие слово «великолепный»; мистер Армстронг не любил макеты, включавшие изображения судьи или еврея, поэтому почувствовал себя совершенно несчастным, когда владельцы табачной компании «Уиффлетс» запустили новый бренд трубочного табака под названием
Инглби специализировался на снобистских текстах о чае «Твентименс» («который предпочитают фавориты моды»), сигаретах «Уиффлетс» («на королевской трибуне в Аскоте, в Корлевском яхтклубе в Каусе вы увидите ценителей, которые курят «Уиффлетс») и обуви от «Фарли» («На большой охоте или на охотничьем балу в обуви от «Фарли» вы будете твердо стоять на ногах»). Он жил в Блумсбери, был прокоммунистически настроен – в литературном смысле слова – и одевался почти исключительно в пуловеры и серые брюки из шерстяной фланели. Инглби был заведомо лишен каких бы то ни было иллюзий и являлся самым многообещающим копирайтером, когда-либо пригретым Пимом. Если он не занимался табачными изделиями «Уиффлетс» или модной обувью, то обращал свой насмешливый ум почти на что угодно и имел склонность к «хитроумным» текстам там, где это не было неуместно.
Мисс Митьярд, обладавшая похожим складом ума, могла писать практически обо всем, кроме женских товаров. Более компетентны в этой области были мистер Уиллис и мистер Гарретт; первый особенно умело справлялся с корсетами и кремами для лица, о которых писал с таким слезливым умилением, что более чем заслуживал своего жалования. В целом отдел текстовой рекламы работал в счастливом единении, помогая друг другу сочинять заголовки и целый день шныряя в кабинеты друг к другу. Двумя сотрудниками, с которыми Бредону не удалось установить сердечных отношений, были мистер Копли, всегда державшийся особняком, и мистер Уиллис, недолюбливавший нового копирайтера по самому ему непонятной причине. В остальном Бредон находил отдел забавным и дружелюбным местом.
А еще там любили поболтать. Никогда в жизни не встречал он людей столь разговорчивых и располагающих таким количеством свободного времени для сплетен. Казалось чудом, что какая-то работа здесь все же велась, но она загадочным образом выполнялась. Это напоминало ему его оксфордские годы, когда эссе писались сами собой, по некоему волшебству, в промежутках между посиделками в клубе и занятиями спортом, и где первые ученики хвастались тем, что никогда не тратили на задания более трех часов в день. Так что здешняя атмосфера ему вполне подходила. Он был человеком дружелюбным, обладал ненасытной любознательностью новорожденного слоненка, и ничто не доставляло ему большего удовольствия, чем когда заглянувший к нему поболтать коллега, которому до смерти надоело сочинять рекламный текст, отрывал его от восхваления продукции фирмы «Сопо» («которая превратит ваш понедельник в веселое воскресенье») или пылесосов «Вихрь» («Один порыв «Вихря» – и все чисто»).
– Привет! – сказала однажды утром, зайдя к Бредону, мисс Митьярд. Она пришла проконсультироваться с ним насчет способов подачи мяча в крикете. Владельцы бренда ирисок «Сорванец» заказали серию рекламы с крикетной тематикой, которая хитрыми извилистыми путями должна была вывести на достоинства ирисок. Бредон показал ей несколько приемов подачи с помощью карандаша и бумаги, а также в коридоре – используя круглую жестяную банку из-под табака «На суд знатоков» (при этом он едва не угодил ею мистеру Армстронгу в висок), а также обсудил с нею сравнительные преимущества использования
– Ба! Вот и он.
– Что?
– Это скарабей крошки Дина. Нужно бы отдать его сестре покойного.
– Ах, это! Да, я его видел, но не знал, кому он принадлежит. Неплохая вещица. Настоящий оникс, хотя явно не из Египта и даже не очень старый.
– Может и так, но Дин его обожал. Считал своим талисманом и всегда носил в кармашке жилета, а когда работал за столом, клал перед собой. Если бы в тот день скарабей был при нем, может, он и не споткнулся бы на лестнице – во всяком случае, сам бы он так считал.
Бредон положил жука на ладонь. Скарабей был величиной с ноготь мужского большого пальца, тяжелый, с неглубокой резьбой, гладкий, если не считать маленького скола на боку.
– Каким человеком был Дин?
– Ну… О покойных, как говорится, либо хорошо, либо ничего, но мне он не очень нравился. Была в нем какая-то червоточинка.
– Какого рода?
– Во-первых, мне не нравились люди, с которыми он общался.
Бредон вопросительно изогнул бровь.
– Нет, – сказала мисс Митьярд, – я не имею в виду то, о чем вы подумали. По крайней мере, я не могу сказать на этот счет ничего достоверного. Но он таскался с компанией де Момери. Хотя, наверное, это было неглупо. Слава богу, его не было с ними в ту злополучную ночь, когда эта девушка, Пантер-Смит, покончила с собой. Пим не смог бы допустить, чтобы один из его сотрудников оказался замешанным в таком скандале. Пим в этом смысле особенно щепетилен.
– Сколько лет, вы сказали, было этому типу?
– Ну, думаю, лет двадцать шесть или семь.
– А как он сюда попал?
– Как обычно. Полагаю, деньги понадобились. Пришлось искать работу. Веселую жизнь с пустыми карманами вести нелегко, а он, в общем-то, ничего из себя не представлял. Его отец служил управляющим в банке или кем-то в этом роде, потом умер, поэтому, полагаю, Виктору пришлось самому зарабатывать себе на жизнь. Он вполне был способен о себе позаботиться.
– Тогда как же он сюда попал?
Мисс Митьярд усмехнулась.
– Кто-то его подцепил, я думаю. Он был по-своему весьма привлекателен. Видимо, nostalgie de la banlieue, а также и de boue [15] . А вы меня дурачите, мистер Дэс Бредон, потому что знаете все это не хуже меня.
– Это комплимент моей прозорливости или сомнение в моей добродетельности?
– Гораздо интересней узнать, как вы сюда попали, чем как попал сюда Виктор Дин. Копирайтерам без опыта здесь поначалу платят четыре фунта в неделю – едва ли достаточно, чтобы купить пару ваших туфель.
15
Ностальгия по пригороду… по грязи (фр.).
– Ах, – сказал Бредон, – как обманчива бывает внешность! Однако совершенно очевидно, милая леди, что вы свои покупки совершаете не в настоящем Вест-энде [16] . Вы принадлежите к тому кругу общества, который платит за вещь столько, сколько она ст'oит. Я это уважаю, но не собираюсь вам подражать. К сожалению, есть услуги, за которые можно заплатить только наличными: за проезд на поезде, за бензин. Но мне приятно, что вы одобрили мои туфли. Их поставляет в «Аркаду» [17] Рудж, и, в отличие от «модной обуви «Фарли», их действительно можно увидеть на королевской трибуне в Аскоте и повсюду, где собираются разборчивые мужчины. У них там есть и женский отдел, и если вы сошлетесь на меня…
16
Вест-энд – западная часть центра Лондона, где сосредоточена театральная и концертная жизнь, музеи, правительственные учреждения, университеты и колледжи, а также элитная недвижимость и фешенебельные магазины.
17
«Берлингтонская аркада» – эксклюзивный элитный торговый центр в Лондоне с магазинами, предлагающими предметы роскоши.