Смерть по почте

Дин Джеймс

Джайлз едва не поперхнулся, но леди Прунелла не обратила на него внимания. Зато заговорила Саманта Стивенс:

— Ваша бережливость весьма похвальна, леди Блитерингтон, но не просветите ли вы нас, кто же эта чистая душа, согласившаяся отдать свою пьесу даром?

До сих пор Эбигейл Уинтертон хранила молчание, но сейчас громко фыркнула и звякнула чашкой, поставив ее на блюдечко. Она готова была разразиться пылкой тирадой, но леди Прунелла одарила ее взглядом василиска, [5] и бакалейщица примолкла.

5

в

мифологии могущественная рептилия, чье дыхание и взгляд были смертельными, превращая жертву в камень.

— Мой собственный сын предложил нам поставить свою пьесу «Кто убил мамашу?». Я ни секунды не сомневаюсь, что мы соберем полные залы и накопим приличную сумму для нашей благородной миссии. — Леди Прунелла одарила нас на удивление благосклонным взглядом.

Саманта Стивенс хлопнула в ладоши и рассмеялась серебристым мелодичным голосом:

— Какое чудесное название, Джайлз! И как ты только до такого додумался?

Лицо Джайлза медленно покраснело, а Эбигейл Уинтертон и полковник с трудом удержались от смеха. Тревор Чейз, который время от времени все же бросал на Джайлза ядовитые взгляды, выглядел так, словно хотел оказаться где-нибудь в другом месте, как можно дальше отсюда.

Полковник Клидеро прокашлялся.

— Дорогая леди Блитерингтон, — промычал он. Меня поразил его голос; я готов был услышать громогласные нотки офицера Вест-Индской компании, сошедшего со страниц романов Агаты Кристи. А вместо этого раздались слюнтяйские интонации типичного подкаблучника. — Вы действительно уверены в том, что говорите? Вы по-прежнему надеетесь, что детективные пьесы приведут зрителя в зал? Я, конечно, в этом не очень-то разбираюсь, но вот вы — другое дело.

Вот и еще один развеянный стереотип. И откуда только взялся этот полковник?

— Спасибо, полковник, — пробасила леди Прунелла, не сильно задумываясь над его словами. — Я знала, что всегда могу на вас положиться. — Она нахмурилась и обвела всех взглядом. — Я так понимаю, что все остальные тоже согласны.

— Леди Блитерингтон, — сказала Саманта Стивенс, — с вами трудно не согласиться. Я в том смысле, что детективные истории действительно до сих пор популярны, но мне кажется, что нужно как минимум дать нам шанс прочитать пьесу, прежде чем принимать решение о ее постановке. В конце концов, мы даже не знаем, подойдет ли она… скажем так, для нашей миссии.

Другими словами, не будет ли от нее смердеть за версту. Браво, мадам, так держать!

После реплики миссис Стивенс повисла оглушительная тишина. Я ухмыльнулся, отводя взгляд от живописной картины. Леди Прунелла сидела словно громом пораженная, с открытым ртом, не в силах поверить, что кто-то осмелился усомниться в талантах ее дорогого Джайлза.

Наконец она обрела голос.

Миссис Стивенс, вы совсем недавно перебрались в Снаппертон-Мамсли, так что я готова простить ваше неведение относительно того, как мы здесь ведем дела. Наша семья и я лично были щедрыми покровителями Общества любителей драмы в Снаппертон-Мамсли с момента его основания. И как наследственный председатель совета правления нашей труппы я полагаю, что имею право говорить за весь совет, когда заявляю, что не предложила бы использовать пьесу Джайлза для постановки, не соответствуй она целям нашей знаменитой труппы.

Даже невзирая

на ее отвратительный голос, это была впечатляющая речь. Если бы не ее высокое положение, леди Прунелла могла бы стать великой мореплавательницей, завоевывающей варваров во имя британской короны. Вот только хватит ли этого, чтобы поставить на место Саманту Стивенс?

В глазах миссис Стивенс плясал странный огонек, из тех, что обещал битву, может, не сейчас, может, где-нибудь в недалеком будущем, но обязательно с иным исходом. И лучше леди Прунелле не поворачиваться спиной к своему новому врагу.

— Дорогая леди Блитерингтон, — сказала миссис Стивенс голосом слаще меда, — вы, безусловно, правы. Я ни на секунду не усомнилась в ваших благих намерениях, коими движима и я сама.

Леди Прунелла, по скудоумию своему приняв это за победу, решила быть благосклонной.

— Спасибо, миссис Стивенс. Мы все очень признательны вам за ваш неподдельный интерес к нашей труппе и вашу поддержку. — Возможно, леди Прунелла вспомнила с запозданием, что миссис Стивенс могла предложить больше денег на развитие труппы, нежели род Блитерингтонов, и именно это стало причиной перемены в ее поведении. — Совершенно случайно Джайлз принес копии своей пьесы всем собравшимся. Я знала, что вы захотите прочесть ее, — тут леди Прунелла не смогла сдержать победоносной улыбки, — и вот она здесь! — Просияв от сознания собственной значимости, она протянула руку под стол и извлекла оттуда стопку сценариев.

Эбигейл Уинтертон громко прокашлялась, и леди Прунелла уставилась на нее, недовольная тем, что ей опять помешали.

— Детектив — это, конечно, замечательно, Прунелла, — сказала Эбигейл, — но, быть может, те, кто придет посмотреть наш спектакль, захотят увидеть что-нибудь более литературное?

Насмешка, прозвучавшая в ее голосе, показалась мне забавной. Судя по всему, она относилась к той занудной категории людей, которые считали литературу, где присутствовала пара-тройка трупов, никуда не годной.

— В таком случае что бы ты сама предложила, моя дорогая Эбигейл? — Количество яда в ее голосе убило бы, пожалуй, и стадо слонов. Леди Прунелла вульгарно шлепнула ладонью по стопке распечаток с пьесой, не в силах сдержать гнев.

Но Эбигейл Уинтертон обладала иммунитетом к тону леди Прунеллы. Ее лицо расплылось в самодовольной улыбке.

— Драму, показывающую жизнь людей такой, какова она есть во всей своей непривлекательной действительности в современной английской деревне. Вроде нашей родной Снаппертон-Мамсли, например. И я могу гарантировать, что автор не попросит гонорара, во всяком случае, за эту пьесу.

В комнате наступила гробовая тишина. Я видел, как все до одного уставились на Эбигейл Уинтертон.

— Не соблаговолите ли вы объяснить, что именно вы имели в виду под термином «непривлекательная действительность», мисс Уинтертон? — прозвучал холодный голос Саманты Стивенс.

Эбигейл Уинтертон явно была довольна собой — еще бы, она привлекла столько внимания к своей особе.

— Что ж, извольте, если вам так хочется знать. В данной пьесе внимательный автор всесторонне раскрывает особенности этой самой «непривлекательной действительности». — Она хохотнула. Лучше бы она этого не делала. — В жизни каждого человека много маленьких некрасивых секретов, и никто не хочет, чтобы об этом узнали соседи. — Она замолчала, улыбаясь злобно и удовлетворенно.