Смерть под кактусом.
Шрифт:
— Можно просто Лена.
Вскоре мы сидели на широком полосатом диване, обложившись фотографиями. Как видно, Зинаида Игнатьевна была большой любительницей фотографироваться — снимков было столько, что вполне бы хватило оклеить ими квартиру, как обоями. Лена подробно и с охотой комментировала каждую карточку. Примерно через час я начала чувствовать себя если не членом этой семьи, то близкой родственницей. Вяло моргая на очередной семейный портрет, я размышляла, зачем все-таки моя глупость меня сюда привела. Тут Лена бодро воскликнула:
— Вот она, кажется!
Я взяла протянутую фотографию. На ней действительно
— А где они познакомились?
Лена качнула головой:
— Не знаю... Но очень давно. То ли учились вместе... Бабушка ведь дворянского происхождения, Татьяна Антоновна тоже. Правда, они это очень долго скрывали, раньше бы за такое по головке не погладили... Может быть, на этой почве где-то сошлись?
Она посмотрела на меня вопросительно, я пожала плечами. Мне-то откуда знать? Хорошо еще, что эта Лена не расспрашивает, для чего мне все это нужно... Я бы долго думала, что ответить.
— Знаете, Света, я припоминаю, бабушка рассказывала, что у Татьяны Антоновны отца расстреляли...
— Как это? — не поняла я. — Кто?
— Ну, большевики, наверное... В тридцать девятом, что ли...
— За что?
— Хороший вопрос! — захохотала Лена. — Я не уверена, что рассказываю вам именно о Татьяне Антоновне, а уж за что...
Мы продолжали перебирать снимки, теперь Татьяна Антоновна попадала в кадр достаточно часто. Вот совсем молодая, а здесь постарше...
— А еще, — вспомнила вдруг хозяйка, качнув указательным пальцем, — у нее была сестра... Так вот ее убили... или сама померла...
— А муж?
— Вроде не было... Она ведь так и осталась Георгиевской. Очень старинный дворянский род... У них имение было огромное...
— А вот это кто? — ткнула я пальцем. — Этот мужчина на нескольких снимках. Везде на втором плане, позади Татьяны Антоновны.
— Знакомый, наверное. — Лена честно старалась мне помочь, но бабушкиными знакомыми она явно никогда не интересовалась. — Давно это было, я не помню...
Наконец распрощалась с любезной внучкой Зинаиды Игнатьевны. Лена позволила забрать пару снимков, думаю, она отдала бы их все, но я сразу намекнула, что этого она не дождется.
— Светка, корова, я ведь просила тебя перезвонить!
Я с трудом оторвала тяжелую голову от подушки и
невидящим взором уставилась на часы. Половина первого...
— Ты это... офонарела совсем? Ночь на дворе...
— Я же волнуюсь, куда ты пропала! На работу звоню, домой звоню... А тебя нет... Надо же нам поболтать...
— С Игорем своим болтай, — разозлилась я, — а я спать хочу...
Подруга протяжно хрюкнула.
— Светик... ты чего?
— Ничего... Спокойной ночи...
Я дала отбой и выругалась. Что она вообще себе позволяет?
Однако самый большой сюрприз ожидал меня рано утром. Не успела я шагнуть за порог родной квартиры, как наткнулась на расплывшуюся в таинственной улыбке подругу, сидящую на ступеньке. Я вытаращила глаза и остановилась. Тайка прижала указательный палец к губам и тоже многозначительно вытаращилась. Мне захотелось скончаться. Пугливо оглядевшись по сторонам, я открыла рот, но Мегрэнь весьма недвусмысленно показала кулак. Потом схватила мою сумку и принялась шарить по ней руками, словно чокнутая. Не дай бог такое еще раз
— Ладно, все в порядке, — вдруг заявила она, отступая, — чисто...
— И без тебя известно, — сердито сказала я, — только-только из химчистки...
— Балда, — оборвала она, — я не пятна искала, а «жуков».
«Час от часу не легче, — испугалась я. — Сначала жуки, потом крокодильчики...»
— И не таращься на меня, как на дуру. Ведь оставила вчера секретарше записку, чтобы ты с работы перезвонила...
Или с Тайкой совсем нехорошо, или я что-то пропустила.
— Что все это значит? Говори скорее, я на работу опаздываю...
— Знаешь, Светик, ты в контору звякни, скажи, что малость задержишься... Правда, поговорить надо.
Я на мгновение задумалась, потом шагнула к двери:
— Ладно, сейчас...
— Э-э-э... нет... Не из квартиры. Из автомата.
Телефон-автомат находился на противоположной
стороне улицы, поэтому звонок много времени не отнял.
— И посидеть-то негде, — недовольно забурчала Мегрэнь, Окидывая взглядом улицу, — все еще закрыто. Ну да ладно, посидим на лавочке.
Мы устроились на скамейке. Восторга от происходящего я не испытывала — ветер, к тому же прохладно.
— Ваш выход... — объявила я и выразительно посмотрела на Тайку. Если это очередная глупость...
— Понимаешь, Светка, нельзя из дома по телефону разговаривать... Юрка, гад, «жуков» понатыкал...
— Чего? — изумилась я и едва не упала со скамейки. — Ничего не понимаю...
Мегрэнь коротко рассмеялась:
— Я ненамного больше. Все началось с этих фамилий... Сначала он про них забыл. Я даже думаю, он меня и не слушал, когда я первый раз с ним разговаривала. Не мог же он забыть фамилию этого Пекунько, которого в загородном доме кокнули! Когда ты мне в субботу сказала, что он у тебя, я удивилась. Сорока минут не прошло, а он уже прилетел. Сначала я подумала: ну, может, тебя хотел повидать, мало ли... Но когда ты пошла переодевать свой задрипанный халат, он набросился на меня, словно псих. «Что случилось? Почему? Откуда известно? Что вы затеяли?» Пристал — спасу нет! Я, конечно, в полную отказку: ты, мол, о чем, братик? А он мне: «Если ты мне мозги пудришь, я тебе ноги повыдергаю... И подружке твоей любимой... И не дай бог, я узнаю...» И все в таком духе. Но заметь — обо всех троих все рассказал. Зачем, спрашивается? За выражением наших физиономий следил. Это я сразу сообразила. Когда мы от тебя вышли, он, бедолага, пить захотел. Поднимемся, говорит, дашь мне водички... Ну, думаю, как есть хорькует. Он ушел, я всю квартиру облазила. Так и есть: торчит «жучок» за тумбочкой...
Я долго молчала, потому как не могла сообразить, что спросить. Все, что говорила Тайка, здорово походило на бред. Юрка мне поставил «жучков»? Он на это способен? Если так, то не зря я ему по пальцу звезданула...
— А он не мог просто спросить: «Зачем это вам и откуда?»
— Так он спрашивал, — пожала плечами Тайка, — а мы ответили? Юрка не дурак, знал, что не скажем. Так что ехал он к тебе уже с «жуками» в кармане. Видно, уж очень ему интересно было, в чем тут дело. Заметь: в полчаса обернулся, вот оперативность!