Смерть под кактусом.
Шрифт:
— А тут что?
Я очнулась и сделала глубокий вдох. Не доходя до меня нескольких метров, Шах остановился и уставился на облупившийся от старости склеп с ангелочками на боковых колоннах. Скрипнув с досады зубами, я вякнула:
— Отстегните меня! Пожалуйста!
Но Шах меня уже не слышал. Одним махом сбросив на землю лежалую кучу сухого мусора, он с интересом уставился на потемневшие от времени дверцы склепа. Пошарил по ним рукой и осторожно толкнул. Дверцы мягко дрогнули, не издав ни единого звука... Петли старого заброшенного склепа были заботливо смазаны...
Шах оглянулся на меня и засмеялся. Его глаза лихорадочно заблестели, а шрам превратил улыбку в
И все это непременно закончилось бы весьма печально, но тут я почему-то перевела взгляд в дальний конец кладбища. Несколько мгновений я молча дергалась на привязи, судорожно тряся головой, чем привела Шаха в неподдельное изумление. А потом я завизжала. Позабыв о Шахе, его пистолете и вообще о тщете всего сущего... Земля на могиле в дальнем конце кладбища дрогнула и медленно поползла, словно закипающая вода в котле. Потом она вздыбилась, черной пеной наползая на покосившийся деревянный крест, и среди всего этого загробного ужаса появилось бледное лицо... Я перешла на бас и, схватившись обеими руками за голову, рухнула как подкошенная под кладбищенскую оградку. Пусть меня лучше пристрелят, чем так...
«Господи, я пошутила про хохочущего покойника», — страстно взмолилась я, но вдруг до моего уха донесся весьма странный звук. Прекратив орать, я прислушалась и краем глаза заглянула на погост. Странный звук, словно злобная училка хлопала нерадивого ученика деревянной линейкой по лбу, повторился. Я увидела перекошенное лицо Шаха, кувырком перелетающего через ближайшую могилу. Приземлившись, он мгновенно приподнялся, уперся спиной в каменное надгробие и, сжимая пистолет обеими руками, принялся палить меж могил. От грохота заложило уши, в небо с ревом взмыла армада насмерть перепуганных птиц. Мечтая к ним присоединиться, я завертелась, нервно повизгивая, но избавиться от наручников было невозможно. Бросив мимолетный взгляд на Шаха, я увидела, что левый рукав его куртки возле плеча разорван. И плечо начинало кровить... Что же это? Его подстрелили? Между тем за дальними склепами произошло нечто странное: словно большая черная птица взметнулась с земли и исчезла среди грязных серых надгробий. Над могилами повисла тишина, но над головами стоял такой птичий гвалт, словно наступил судный день.
Распластавшись на земле, Шах осторожно оглядывался вокруг. Потом перевалился на здоровое плечо и быстро перезарядил обойму. Тяжело дыша, он поморщился, скороговоркой прошипев сквозь зубы:
— С-собака... ах ты... собака...
«Собака? — не поверила я. — Хотелось бы, чтобы это была собака...»
Чуть приподнявшись над землей, Шах осторожно двинул назад. Он двигался очень медленно и аккуратно, настороженно цепляя взглядом каждую мелочь. В движениях не было ни нервозности, ни спешки, казалось, теперь Шах был спокоен и даже деловит. Отчаянно желая, чтобы все происходящее оказалось сном, я всхлипнула, уронила голову на руки и закрыла глаза. Дальнейшее произошло буквально в считаные мгновенья... Злобная учительница наотмашь хлестнула бедного ученика по лбу: раз! два! Резко чмокнула пробитая плоть, и короткий вскрик оборвался. Я подняла голову и увидела обмякшее тело Шаха, неловко приткнувшееся между могил...
«Жива... Слава богу...— подумала я, закрывая глаза. — Только вот надолго ли...»
Пройдет минута или две, и я наконец узнаю, верен ли был
Удивительно, как случайно оброненная фраза может послужить первым звеном в целой цепи событий, приведших человека к собственной гибели! Я покачала головой... Не сболтни тогда Шах в сердцах: «Жучки, камеры, информация... Джеймс Бонд хреновый...», я еще долго подозревала бы дорогого одноклассника в злокозненном нарушении закона и посягательстве на неприкосновенность чужого жилища. А тогда я поняла, откуда взялись «жучки» в наших квартирах, отчего начинали шалить часы, почему хрюкало радио, когда в определенной близости от них оказывалась заколка с жемчужиной, взятая в тон синему шелестящему кошмару.
На что рассчитывал Жорж, я догадывалась. Заботило меня другое — что в итоге он собирается предпринять после того, как я приведу его к тайнику? В результате мы здесь, он избавил меня от Шаха, но чем закончится этот обмен любезностями?
— Ну, здравствуй...
Я оглянулась на голос и изобразила изумление. Хотя изумиться было чему. Жорж походил на грешника из преисподней: немыслимый лохматый балахон и лицо, как у почетного трубочиста. Неудивительно, что я едва не хлопнулась в обморок, когда он начал подниматься с земли. Но все это были сущие пустяки по сравнению с жарким блеском его глаз. Небольшая заварушка среди могил и покосившихся крестов изрядно повысила уровень адреналина, растопив ледяную скуку глаз и разогрев холодную кровь.
— Перепугалась? — задорно осведомился новый персонаж нашей пьесы, легко перемахнув через ограду. Он окинул поверженного противника быстрым взором и снова повернулся ко мне: — Как сама? Ничего? Ну-ка, что тут? О-о-о! — протянул, увидев браслеты. — Да у нас все по-взрослому!
— Здравствуйте, — всхлипнула я, дергая прикованной рукой. — Вот, не могу снять...
По моему разумению, после этого сам бог велел ему отыскать в карманах Шаха ключ и меня освободить. Но у Жоржа с господом были свои дела, поэтому, устало крякнув, он уселся на ближайший могильный холмик и стянул через голову перепачканный балахон. Не вставая с места, накинул его на Шаха:
— Пусть земля ему будет пухом!
Я так и не поняла, шутил он или издевался.
— Как вы здесь оказались?
Жорж поморщился:
— Мне казалось, мы давно перешли на «ты».
Я скептически хмыкнула:
— Извини, позабыла... Хотя смысл вопроса это не меняет.
— А у тебя претензии какие-нибудь? Я зря торопился?
— Нет... — пожала я плечами, — как раз вовремя. Одного не могу понять — зачем было нас сдавать? Ведь он их убил... Ты знаешь?
Глядя куда-то за верхушки деревьев, Жорж вытянул из кармана портсигар, закурил и только потом кивнул.
— Тогда зачем? — не смогла удержаться я, хотя и видела, что пора остановиться.
— Ты что-то путаешь... — сухо отрезал Жорж. Я поняла, что он взбешен, но по какой-то еще непонятной причине сдерживается. — А что вы здесь в такое время потеряли?
— Не знаю! — моргнула я честнейшими глазами. — Да у него, кажется, не все с головой было в порядке. Синяков мне почем зря наставил...
Но сей душещипательный факт моего спасителя не разжалобил. Время шло, он сидел и курил, а я все так же топталась возле оградки. Происходящее наводило на размышления.