Смерть Рыцаря

Павлов Александр Борисович

Они снова в полёте. Дракон снова изрыгает повсюду пламя. Галахад взмахивает мечом, запуская яркие дуги. Он целится в сердце дракона, пытаясь пробить чешую. Два точных попадания, и дракон взмахивает крыльями в сторону. Его туловище сдвигается, дуга пролетает мимо и гаснет на ветру.

Огненный залп прекращается. Маркиз, направляемый Галахадом, слишком проворный, быстрый. Они оба, словно в танце, заученном до дрожи в зубах. Дракон машет крыльями и передними лапами, пытается наносить быстрые удары с разных сторон. Маркиз прыгает через лапы, как через скакалку. В один из таких прыжков Галахад заносит светящийся меч за голову и со всей силы замахивается в сторону правой лапы дракона, которая находится в трёх метрах от него. Толстая искрящая

дуга, не охлаждённая ветром, проходит сквозь лапу, заставляя дракона завопить от боли. Обожжённый кусок лапы летит вниз. Дракон, от чудовищной боли, поднимает голову и выпустил шквал огня, покрывая небо красным.

Галахад разворачивает Маркиза, готовясь нанести ещё один удар. Меч загорается. Взмах. Мимо. В последний момент дракон дёргает заднюю лапу, но не может нанести ответный удар. Слишком свежа рана, она мешает сосредоточиться в бою и затуманивает разум дракона.

Галахад повёл Маркиза в сторону, желая отдалиться от лап чудовища и ветра, создаваемого взмахами крыльев. Размахивая мечом, он всё пытался попасть по чешуе как можно ближе к сердцу дракона. Но чудище завертелось, словно не весило тонны. Словно пёрышко на ветру. Долго так продолжаться не могло.

Галахад наивно полагал, что ему удастся побороть дракона на расстоянии. Что он сможет стрелять дугами по телу дракона, пока тот сам не упадёт на землю и не сдастся. Или что позволит пробить чешую над сердцем без каких-либо усилий. Те навыки и та ловкость, которые требуется в таком сражении, не сыскать на всей земле. Герои, способные на такое, вымерли сотни лет назад за ненадобностью, вместе с драконами.

Галахад закрыл глаза. Смерть, такая близкая, можно учуять её престарелый запах, готова принять его с распростертыми объятиями. Она знает о нём всё: как совсем юным он впервые взял в руки деревянный меч, как они с друзьями поотбивали себе пальцы теми же мечами, как отец одного мальчика присмотрелся к таланту Галахада принимать нужную стойку в нужный момент и выжидать подходящего случая для удара.

Через несколько лет началась война. Этот возмужавший парень, с теми же друзьями, с которыми он дрался во дворе, отправился в числе первых. Там он впервые её увидел, впервые почувствовал её запах — смерть. Она пугает, заставляет дрожать, боятся за собственные действия. Забавно, но впервые увидев Клаудию, он почувствовал тоже самое. Она его даже не заметила в первый раз. Всё пыталась спрятал волосы под шапку из-за морозов и смотрела куда-то вдаль.

— Почём серебряный кубок? — спросил Галахад, снимая свою шапку из вежливости.

Клаудия вздрогнула от холода или от неожиданности и перевела взгляд на прилавок, за которым стояла. Разного рода украшения, стоящие на столе, покрылись инеем. Хорошо бы их занести в дом.

— Что, простите? — она подняла голову и посмотрела на Галахада.

У него замерло дыхание. Никто прекраснее неё на него ещё не смотрел.

— Кубок, — проговорил он, медленно указывая пальцем на украшение.

— А, этот что ли?

Клаудия опустила голову, и Галахаду стало обидно, что он заставил её перевести взгляд с него. Клаудия взяла кубок обеими руками и покрутила.

— Вам такой не нужен. Это похоронный.

Она подняла взгляд. Галахад вежливо улыбался, неудачно пытаясь скрыть печаль, выступающую по всему лицу.

— Простите — прошептала она, — одна золотая монета и кубок ваш. Иногда я забываю, что идет война. Я знаю, звучит глупо, как о таком можно забыть.

Галахад положил монету на прилавок и протянул ладонь.

— Как-то раз мы с друзьями поймали в лесу кабана. Весь вечер его жарили, ели. Во фляжках плескался ром. Мы смеялись, травили байки, подшучивали друг над другом. А на утро мы отправились в бой. Каждый из нас убил столько солдат, сложно посчитать. Но когда мы сражались, никто из нас не вспоминал о вчерашней ночи. А когда вчерашняя ночь разворачивалась у нас перед глазами, мы не думали, как с рассветом будем убивать. К счастью, такие вечера повторялись

не раз. Они помогали забыть. Я вас в этом понимаю. Глупо помнить постоянно. Всю жизнь. Когда же жить тогда?

Клаудия опустила кубок в ладонь рыцаря. Они почувствовали тепло, исходящее друг от друга. Галахад опустил руку и другой рукой надел шапку обратно на голову, после чего развернулся. Как бы ему ни хотелось познакомиться, он может пасть в бою на следующей неделе.

— Стойте! — крикнула Клаудия вслед уходящему рыцарю, совсем ещё молодому парнишке. — Как вас зовут?

— Галахад, — ответил он, снова снимая шапку. Он улыбнулся, и на этот раз без печали на лице.

— Надеюсь увидеть вас в следующий раз при других обстоятельствах. Более счастливым, что ли. С искренней улыбкой на лице, знаете, которую невозможно сдержать, которую даже не замечаешь. Или у прилавка, покупая что-нибудь для создания домашнего уюта.

Ему бы этого хотелось. Быть там, у прилавка, даже сейчас, после всего, что было. После измены, после всех разочарований в любви. Хотелось быть тем наивным мальчишкой, видавшим смерть, но не любовь. Хотелось найти укрытие, прибежище для счастья и приятных мыслей. Хотелось, чтобы сердце сгорало от страсти. Хотелось вернуться туда.

Галахад закинул меч над головой. Наклонился к Маркизу и шепнул ему что-то на ухо. Привстал на одну ногу, удерживая равновесие рукой, опираясь на туловище коня. Приближаясь к дракону, Галахад встал на обе ноги, изо всех сил стараясь не упасть. Маркиз скакал по небу ровно, никуда не вилял. Они приблизились к дракону, и Галахад прыгнул. Горящий меч воткнулся в спину дракона. Галахад потянул его на себя создавать надрез. Дракон почувствовал острую боль и стал кружиться вокруг своей оси, пытаясь сбросить рыцаря. Ему этого не удавалось. Галахад создал достаточную щель, чтобы прыгнуть в неё. Все его тело тут же покрылось кровью. Она забила его нос и рот. Он не мог дышать, но всё ещё пробирался вглубь вопящего дракона. Он рубил всё, что попадалось ему под руку, проходил всё глубже и глубже. Пока не услышал стук. Тук-тук-тук-тук. Сердце дракона делало четыре быстрых удара, замирало на мгновенье и снова делало четыре быстрых удара. Галахад сместился правее, в сторону сердца, толкаясь всем телом вперёд, ничего не видя и не понимая, где находится. Стук становился громче, ближе. Галахад выбивался из сил. Меч становился тяжелее, обжигал руки. Но хуже всего были воспоминания. Охотились за его вниманием. Воспоминания из детства. О его мертвых друзьях. Он всех похоронил. И тысяча подвигов не заменят те дальние дни с деревянными мечами. Сколько раз спиной к спине они сражались на поле боя! Сколько раз спасали друг-другу жизни! Вот бы ещё раз так посидеть в лесу у костра со всеми, кого он потерял. С теми друзьями, которые были у него в детстве, и с теми, кого он обрёл в лагерях, ожидая утра, ожидая битвы.

Кровь дракона, вытекавшая из разрезанных вен, сильным потоком била по Галахаду, почти не давала идти вперёд, к сердцу. Галахад воткнул меч впереди себя. Клинок вошёл во что-то вязкое и прочное. Обхватив рукоять обеими руками, рыцарь потянул всё туловище к мечу, приближаясь к сердцу дракона.

Он был так одинок, проходя сквозь эту жизнь. Его сердце разбивалось сотни раз, теперь он это понимал. Когда отошли в сторону гордыня и самолюбие, когда незачем было больше себя обманывать. Он был проклят. Смотрел, как все вокруг гибнут, утекают словно песок сквозь пальцы.

Дракон бился в агонии. Летал по небу, издавая чудовищный крик и прерываясь только на беспокойные вдохи.

Галахад втыкал меч впереди себя и снова шёл, тянул всё тело, будто забирался на высокую гору.

Хотелось умереть вместе с ними. Уйти тогда. Без сожалений, без боли на душе. Изменить то, что произошло потом. Не вернуться к Клаудии. Она бы так и стояла за тем прилавком. Одна, покрытая инеем. Ждала бы кого-нибудь другого. Одинокая. А в нескольких сотнях метров плита. Под промерзшей землей деревянный гроб с его телом и мечом в руках.