Смерть Рыцаря
Шрифт:
Стук сердца заглушал все остальные звуки. Тук-тук-тук-тук. Еще несколько шагов вперед и можно дотянуться до него рукой.
Галахад снял стрелу из белого дерева с пояса. Крепко сжал и последний раз взглянул на неё. В самом конце он улыбнётся. После всего, что было, его последняя мысль вызовет улыбку и облегчение. В самом конце, после всего что было — он не хотел убивать ещё одно живое существо. После стольких лет он сохранил в себе ценность жизни. Галахад закрыл глаза и бросил стрелу вперёд точно в сердце. Огромный ком плоти и крови, так резво бьющийся мгновение назад: остановился. Стало тихо. Дракон перестал кричать. Закрыл глаза. Крылья застыли в воздухе. Он парил в небесах. А после устремился вниз, падая на эту землю
Те, другие, люди — они всех перебили. Братьев и сестер. Отцов и матерей. Забивали в углы, заставляли прятаться. Рано или поздно находился герой. Не боялся и не отступал. Не чувствовал жалости. Желал лишь зла. Что они получают за их шкуры, за их головы? Хватает ли этого на всю ту короткую жизнь? Что они с ней делают? Убивают других драконов? Плесневеют в дворцах? Как оправдывают убийство? Неужели их жизнь ценнее? Что они с ней делают? Как встают перед богами? Что говорят, когда оправдывают уничтожение таких прекрасный творений?
Как он оправдает мою смерть? «Как ты оправдаешь мою смерть?».
Галахад пытался найти выход. Он полз под грудой плоти, задыхаясь. Все его рёбра были сломаны. Он чувствовал, как они беспорядочно болтаются в разные стороны. Колени тоже раздроблены. Сломано по несколько пальцев на каждой ноге. Он должен был умереть. Но в последний момент, в падении, он сломал стрелу и поглотил душу дракона. Она мешала ему мыслить, душила обвинениями, но держала в живых. Эта душа позволяла держать тонны плоти на спине, позволяла двигаться вперед.
Показался свет, а запах крови и внутренностей разбавлялся наружным воздухом. Галахад вылез наружу головой вперёд, делая глубокий вдох. Он не почувствовал облегчения или другого улучшения внутри себя. Он даже не мог определить дышит ли. Колени раздроблены, но встать ему удалось. Ребра наверняка проткнули лёгкие, кишечник, и может быть…
Галахад остановился, затих, приложил руку к груди. Тишина. Ничего. Он знал, что его сердце там и никуда не делось. Только не стучало. Не болело. Усталость тоже прошла. Он не чувствовал ни тепла, ни холода. Лишь лёгкий ветерок на бледных щеках.
Медленный, маленький друг за пустыми краями. Тёмные пальцы на белых коленях. Красные ткани на большом окне. Последние вздохи детей. Игривые взгляды. Им не хотелось ни детей, тем более дочерей. Стая волков бегут по ночному зимнему лесу. Горящие избы кричали навзрыд. Холодные горы, большие лавины. Вспаханная земля. Повсюду добыча. Белые овцы, барашки. Быстрые ловкие птицы. Их крылья на радуге. Повсюду равнины. Проходит сто лет, двести, триста. Нас всё меньше. Мы перестаем нападать первые. Убивает только чтобы есть, не из злости, не из мести. Хотим выжить, так же, как вы. Мы прячемся в пещерах. Нас находят, такие как ты. Палим что есть мочи, сжигаем героев. Они оставляют мечи. Нас было немного. В моей семье — трое. Две дочери. Давно погибли они. Их били и били. Я нашел их тела. Обезглавленные, вспоротые. Часть кожи содрана. Так и хотелось покончить со всем. Сжечь кого мог. Напасть на ваши замки. Убить детей, женщин, чтобы вы знали, чтобы раскаялись, чтобы проклинали. Вы не щадили наших женщин! Наших детей! «Дракон!», кричали вы! И бросались в бой! За убийство животных, медведей! А то что мы здесь были первыми! Первые питались мясом, это вы помните?! Вы вторглись! Вы жестокие животные, что нарушаете природу! Это из-за вас мы все умрем! Как умер ты, рыцарь! Посмотри на себя рыцарь…что ты теперь? Мешок с костями!
— Хватит! — крикнул Галахад вперёд себя, — довольно…
Неужели
— Дело не только в Марии. Мы должны освободить королевство. Даже больше. Кто знает, что там под землей, что копают странники. Мы должны остановить Неведомого.
Теперь ты хочешь, чтобы я вам помог? Какая ирония. Хочешь использовать МОЮ душу, чтобы спасти людей?! Вы убили всех, кого я знал. Зачем мне помогать тебе?
— А чтобы ты сделал на моём месте? Поменяй нас местами? Ты бы позволил умереть своему роду? Не помог бы! У меня не было выбора. Я не хотел тебя убивать, и ты это знаешь. Ты видишь мои мысли. Ты знаешь, что я не хотел. И я понимаю, что ты не спасешь мир ради людей. Но помимо них…Как же всё остальное? Природа? Леса, горы, поля? Всё потемнеет, превратиться в Воларис. Хотели бы твои сородичи спасти это? Землю на которой родились, на которой жили?!
Глава двадцать восьмая
Мария не могла вспомнить, в какой момент она потеряла сознание. Очнулась она лежащей на земле, с грязью в носу и на губах. Слишком близко к сердцу она восприняла битву её рыцаря с драконом. Наблюдая за каждым его движение, как…как его…И тут Мария вспомнила, когда именно потемнело у неё в глазах.
Она быстро поднялась с земли и посмотрела вверх в поисках дракона, который поглотил Галахада вместе с Маркизом. Её затошнило.
«Не может быть», — подумала она.
Наклонившись ближе к земле, она сплюнула грязь, но лучше ей не стало. Голова закружилась. Она осталась совсем одна. Это вопрос времени, когда дракон придёт за ней. Весь обозлённый, такой устрашающий. Превратит её в уголёк, что развеется на ветру. Уже этих мыслей хватало, чтобы забиться в угол какого-нибудь домика и дождаться смерти. Но это Воларис, и он полон ужасных сюрпризов.
— Я знаю…я знаю это лицо, — раздался голос из-за спины. — Я его уже видел.
По спине Марии пробежала дрожь. Она не хотела оборачиваться, но одновременно с этим сгорала от любопытства. Он знает это лицо и он его уже видел, а она слышал этот голос и видела лицо, которому оно принадлежит. Пришлось повернуться, посмотреть злу в глаза и замереть, словно статуя.
Из земли, вокруг который копошились странники, выглядывала голова. Та же самая, которую она видела в кошмаре при попадании в Воларис. Два огромных светящихся шара — его глаза. Сплющенный нос с огромными ноздрями. Лоб со странными узорами, покрытый тёмной, будто деревянной коркой на которой выжгли сотни линий. Вместо волос назад были откинуты тёмные прутья, в плотную прижатые друг к другу. А из приоткрытого рта наружу вылезали неровные клыки, создавая ужасающую гримасу, неподходящую ни под одно описание.
— Неведомый… — прошептала Мария.
Он лежал в земле, похожий на огромную обездвиженную статую. В глазах его танцевали оранжевые, тонко светящиеся линии.
Странники выкопали его до груди. Наружу выходили руки по локоть. Они были обращены к небу, как и сам взгляд, будто он что-то просил у кого-то там, наверху. И хоть он не шевелил ртом, голос доносился на всю округу.
— Пришёл час. Пришло то время. Поздно каяться. Поздно думать о будущем. Это больше не ваша земля, — голос звучал гордо, величественно, надменно. Он обращался сразу ко всем, поскольку не считал одно человека достаточно важным. — Земля, подаренная вам, была украдена у нас. Я пришёл забрать её назад. Вернуть нам. Вы можете поклониться, можете сопротивляться. Ничто вас не спасёт от гибели.