Смерть Рыцаря

Павлов Александр Борисович

У границы Страж выстреливал в небо, чтобы осветить путь. Каждый раз стрела наверху взрывалась сама. Всегда. Единственный раз, когда это было по-другому — когда там был Маркиз. И даже сейчас, после освобождения Волариса — она не знает почему так произошло.

Они со стражем спасали кого могли. Им попадались старики, уставшие от жизни, что пытался покончить с нею. Дамы с разбитыми сердцами, все в слезах. Молодые, неопытные путешественники, что случайно заплутали в Воларис. Последних было жалко больше всего. Те, кого удавалась спасти, оставались в храме ненадолго. Они, по самым надуманным причинам, верили, что в городе кроется спасение. Страж никогда не пытался их остановить. Он говорил раз и только раз:

— В городе ты умрешь.

Никто не слушал. Все уходили в город и не возвращались. Но София их понимала,

они желали получить ответы или упокой. Она сама играла с этой идеей. Сидела на лавочке у храма и понимала, что нужно всего лишь встать и пойти вперед. Ей даже казалось, что страж это чувствует, её сомнения. Потому что, когда она возвращалась в храм, после очередных таких раздумий, он будто смотрел на неё строже и молчание его менялось. Она не могла это объяснить, лишь чувствовала.

Однажды, когда она почти решилась, когда хотела уже встать и пойти наконец в город, когда одно мгновение отделяло её от действия, из храма вышел страж. Вышел резко, будто хотел застукать её с чем-то. В его руках были стрелы, но на границе людей не было.

— Пойдем, — сказал он.

Страж провёл её в глубь храма, на этаж находящийся под землей, где было ещё темнее. И там он ей всё объяснил. Он никогда до этого ей не говорил, что именно внутри стрел и как он спасает людей. Не говорил, что это за желтое свечение, попадающее в тело человека.

— Твоей души больше нет, — объяснял он, — как и большинство душ, она находиться в специальной месте, она заперта. В клетке.

Он рассказал ей о Неведомом. О боге, что хранит эти души. О том, что этот бог где-то в городе. И что он чего-то ждет. Он не может завершить ритуал. Поэтому все здесь застряли. Поэтому Воларис отрезан от остального мира.

— Я нашел способ доставать души, — начал шептать страж, — по чуть — чуть, одна здесь, одна там. Я не могу их выбирать. Не могу достать твою. Но эти души, которые я достаю, их можно использовать на других людей. В тебе одна из таких душ. Она не твоя, но всё равно поддерживает в тебе жизнь.

— То есть, я — кто-то другой?

— Нет, нет. Главное в человеке — это не то, что у него в груди, а то, что в голове. Это как с ветряной мельницей. Твоя личность — это ветряная мельница, а душа — ветер.

— Получается совсем неважно, какая в человеке душа? Главное, чтобы была?

— Нет. На каждой душе отпечатывается жизнь человека её носящего. Как ветряная мельница, но не точь-в-точь.

Страж не был похож на себя. Он никогда не отвечал на вопросы в таких деталях, и особенно не использовал метафоры. Ему было все равно, поймет София его слова или нет. Но сегодня всё по-другому, он обучает её. Будто…

— Ты хочешь покинуть храм? — слова вырвались невольно. Хоть все эмоции и человеческие потребности сильно притупляются здесь, София отчетливо смогла распознать страх в груди, — я не могу доставать души, я не умею. Что станет с теми людьми, которых мы спасаем, когда кончаться стрелы?

— Тоже самое, что с ними происходит чуть позже. Тоже самое что и произойдёт однажды с нами.

София не могла разглядеть лицо стража, скрытого под капюшоном, но его тон заражал печалью. Печалью и злостью от бессилия. После стольких лет она всё еще могла чувствовать отрицательные эмоции, но никогда не улыбалась.

— И что? Ты просто сдашься?!

— Я думаю мне пора остановиться. Остановиться и подумать, что я делаю. Зачем краду души и отдаю другим. Они все равно уходят в город и не возвращаются. Отдают украденные мной души обратно.

— Я не отдала. Я всё еще здесь.

— Ты уже отдала две души, двух влюбленных мальчишек. Вина не позволяет тебе бросить и третью.

София сложила руки на груди.

— А что сделал ты? Сколько душ ты отдал, раз сотню лет сидишь в этом храме и не бросаешь свою душу в ту же топку, что и остальные?

— Я отдал их все. Я думал он нас спасёт.

— Отдал кому? Неведомому? О чём ты говоришь?

На эти вопросы София получила самый большой ответ. О таком она раньше могла лишь мечтать. Страж изменился, выпрямил спину, во время рассказа он ходил из одного конца комнаты в другой. То поднимал, то бросал руки. Он жил этими словами, вернулся в прошлое. Снова любил, снова ненавидел. У него было имя.

— Я верил в него. Я ему поклонялся. Сотню лет назад. У нас только родилась дочь. Мария… Я был так счастлив,

я думал это он нам её подарил. Видишь ли, я всегда мечтал о семье, о ребенке. Я молил богов об этом. Взывал к ним. Пока однажды один из них мне не ответил. Я был ужасе, думал схожу с ума, но шли дни, и я не терял себя. Я мог отличить голоса, исходящие из головы и тот голос, исходящий с другого мира. Он не назвал себя. «Неведомый» — имя это дал ему я. Недолго после первого с ним разговора я встретил девушку, мы поженились, стали вместе жить. Но моя жена не могла подарить мне дитя. Сколько бы времени не шло. Годы! Тринадцать лет мы пытались. Пока я не рассказал ей о боге, что говорит со мной, о ребенке, что будет у нас, если мы вместе обратимся к нему. Я говорил ей о здоровом прекрасном ребенке, великом ребенке! И я был прав! У нас родилась чудесная девочка. Я полюбил её в то же мгновенье, как увидел. Прекрасное, прекрасное дитя. Моя Мария. Знахарь сказал, что он никогда не видел дитя здоровее. Вес, цвет лица, крик — все знаки здорового ребенка. Я знал, что мне нужно было как-то отблагодарить Неведомого. Я спросил у него, что ему нужно. Спросил на коленях, как это полагается спрашивать у бога, и он сказал мне…И его слова меня удивили. «Ничего не нужно», говорил он, «Я хочу лишь помочь вашему дитя, хочу напитать его магией, великой силой!». Я был вне себя от счастья, вбежал к жене в комнату, где она кормила Марию, и рассказал на что готов пойти Неведомый, ради нас. «Все что нужно, это встать между двумя камнями, что стоят на холме, принести в жертву барана и прочитать слова, что передал мне 'Неведомый». И тогда он одарит магией наше дитя! Мы отправим ей в Серебрадэн, в академию чародеев!«. Мы долго не раздумывали. Оставили Марию под присмотром моей матери с отцом и пошли к камням. Я прочитал каждое слово, что передал мне 'Неведомый», делал паузы после каждой запятой и точки. Я сделал в точности, как он сказал. А взамен он забрал наши души. Мою, моей жены. Мы это начали. Мы дали «Неведомому» силы породить в чреве нашей дочери чудовище. Нам удалось рассказать об этом Марии, но мы просили невозможного — убить её ребенка. Конечно, она не смогла этого сделать. Вскоре этот ребенок, мой внук, перестал быть таковым. Он стал поглощать души и питать силами Неведомого. Чем больше душ он поглощал, тем легче это становилось делать.

Страж затих, ссутулился, вымотанный своими словами.

— Он использовал меня. Обманул меня. А я этого не увидел и этим всех убил.

— Но как ты оказался здесь?

— Неведомый поднимался сюда. И все, кто были там с ним. Скитальцы, которых он создал, город. Всё то же, что я начинал видеть там, я видел здесь. Только вот скитальцы не были напуганы, как люди. А здесь… Я начал их видеть — лица, пропитанные ужасом. Толпу, бегущую в разные стороны. Детей, остолбеневших, бледных как сама смерть. Я был в самом эпицентре хаоса и гибели королевства. Я думал, что могу сбежать, освободиться от бога. Я бежал между улицами, нас было много. Мы были как течение реки, заполняли проулки, ведущие из Волариса. А затем люди начали падать. Засветились, громко вздыхали в последний раз, тянули свои глотки к небу. Я видел сияющую пыль, выходящую из них, окрашивающую губы. Это их души. Они предавали своего носителя. Стремились вверх, к небу, а затем испарялись на ветру. К тому моменту я знал — всё кончено. Я был единственным, кто сумел выбежать из города с душой. Впрочем, это не имеет значения. Я застрял здесь так же, как и остальные. Там, давно, когда я выбежал из города, у самой границе за этим храмом, я увидел нечто необычное. Нечто, не входящее в план «Неведомого». Я видел душу, а может и её часть, что смогла покинуть эти земли. Этот яркий комок пыли пробил границу и улетел далеко за горизонт. Одна душа, что выбралась. Одна душа, что не позволяет Неведомому закончить ритуал.

— А как же ваша жена, она не оказалась здесь вместе с вами?

— Она побежала в замок. Я не знаю зачем. Там она и пропала. Там её наверняка обратно и забрал Неведомый. Она ведь меня так и не простила, после стольких лет. За то проклятье. Пыталась простить. Но в конце концов мы существовали по разные углы. Я думаю, она отправилась к своей дочери. Это очень похожа на неё. Помощь другим — прежде всего. В отличии от меня бегущего прочь из города. А теперь мне ничего не остаётся, кроме как быть похожим на неё. Чтобы вернутся, с заслуженным прощением.