Смерть в Лиссабоне
Шрифт:
Я взял казенный автомобиль, подъехал в Одивелаш и засел возле дома Валентина. Как ни удивительно, он не заставил меня долго ждать — наверно, и ему не спалось по ночам. Когда рядом с машиной показалась его курчавая грива, я опустил стекло и велел ему сесть ко мне.
Мы влились в поток машин, шедших к южной окраине города.
— Тебе знаком некий Лоуренсу Гонсалвеш? — спросил я.
Пробормотав себе под нос это имя, он нахмурился. Я остановил машину. Впереди нас никого не было, сзади раздавались
— Это так называемый «секьюрити-консультант», иными словами частный сыщик. Занимается слежкой и всякое такое.
— Почему я должен его знать?
— Разве не по его наущению ты устроил это затейливое секс-шоу в пансионе «Нуну»? Помнишь, как интересно вы там проводили время — ты, Бруну и блондинка-малолетка? — сказал я. — А что с ней потом было, после секса с двумя парнями одновременно, которое ты устроил в пансионе, помнишь?
— Она… она… — Он запнулся, потому что водитель задней машины, выйдя, постучал мне в окно. — Она вернулась в школу.
Я сбросил с его плеча ремень, резко взял с места и тормознул. Он врезался головой в ветровое стекло. На лбу показалась кровь. Он тяжело откинулся на спинку кресла, ощупывая рану. Я вытащил фотографию и отвел его руки от лица.
— Скажи мне все, Валентин, и можешь убираться.
— Он предложил мне денег.
— О какой сумме речь?
— Первоначально это был миллион эскудо.
— Вот тебе и новый принтер.
— Но потом он предупредил, что мне может задать шороху полиция… и я запросил двойную цену.
— Хорошая сделка, Валентин, — сказал я. — А теперь скажи, что совесть твоя чиста.
— Я думал…
— Ты думал, что за такой подарок от тебя ничего не потребуют?
Подкатив к тротуару, я вышвырнул его из машины, пнув в тощий зад. Он скорчился на тротуаре, как побитая собака.
Я развернулся и по второму кольцу выехал на трассу, ведущую в Кашкайш. Я ехал в Кабу-да-Рока. Дорога шла в гору. Дом Фельзена четко вырисовывался в чистом морозном воздухе.
Фельзен сидел в своей лоджии, голова его свешивалась на грудь, как у подбитой птицы. Когда я сел рядом, он очнулся.
— А-а… — протянул он, но назвать меня, видимо, затруднился.
— Инспектор Коэлью, — напомнил я, дав ему несколько секунд на то, чтобы усвоить информацию. — Кто ваш адвокат, сеньор Фельзен?
— Меня в чем-то обвиняют? — спросил он после секундного замешательства. — По-моему, в услугах адвоката я не нуждаюсь.
— А в тюрьме у вас он был?
— В этом не было нужды. Дело было сделано. Туда стоит лишь попасть, и сам дьявол тебя не вытащит.
— Ну а когда вы вышли?
— Несколько лет адвоката у меня не было. А потом появился один. А может, это я сам его нашел? Звали его…
Он попытался вспомнить имя, но не преуспел.
— Доктор Акилину Оливейра?
— Да, верно. Он был моим адвокатом лет… десять, кажется. А может, и сейчас он мой адвокат.
— Вы рассказали ему всю вашу историю?
— Да. Он очень внимательно меня слушал… Не очень характерно для адвоката. Они ведь обычно склонны поучать, не правда ли? Разъясняют закон, говорят, как все сложно и запутанно и что тебе без них не обойтись…
— Вы не рассказывали ему, что общались в тюрьме с политическим по имени Антониу Боррегу?
— Какой-то политический несколько месяцев выносил парашу из моей камеры. Он расспрашивал меня об этой женщине. Раньше я помнил, как ее звали…
— Мария Антония Мединаш, — сказал я. — Во время последнего нашего разговора вы еще никак не могли вспомнить это имя. Не скажете ли, что хотел узнать о ней Антониу Боррегу?
— Он спрашивал, не видел ли я ее, не слышал ли о ней.
— А вы видели или слышали?
— Ну, я только знал, что она умерла.
— Каким образом?
— Ее убили… Или как там это называется у тюремщиков…
— Вы знали того, кто это сделал?
— Знал. Это Мануэл. Он же, видите ли, мой сын, незаконный сын. Но он не слышал меня, а на следующее утро ее вынесли из камеры, — сказал он и сморщился, словно готовый заплакать; но тут же я понял, что испытывает он не жалость, а отвращение. — Ее юбка вся промокла от крови… Когда ее волокли по коридору, за ней тянулся бурый след…
Он опять погрузился в дрему. Я немного подождал, глядя на сияющий ясный небосклон, на холодное зимнее солнце. Потом спросил про адвоката у фрау Юнге. Она ответила, что в восьмидесятых сеньор Фельзен пользовался его услугами, но недолго.
— Он сказал, что это длилось лет десять.
— Он старик, но все еще тщеславен.
Теперь я приготовился к драке. Кашкайшский дом адвоката был пуст и заколочен на зиму. Я позвонил в его лиссабонский дом, но и там никто не отозвался. Уже днем я заскочил в больницу. Оливия и родители Карлуша были все еще там, где я их оставил. Из новостей они мне сообщили только то, что меня разыскивают двое мужчин.
Столкнулся я с ними в коридоре возле туалетов. Двое в темно-синих плащах. На первый взгляд их можно было принять за клонов — возможно, сходство им придала общая школа, которую они прошли.
— Можно с вами поговорить? — осведомился один. — Удобнее будет выйти.
— Кто вы такие?
— Из министерства.
— Какого?
— Давайте выйдем.
Втроем мы вышли в больничный двор и сели на холодную как лед скамейку. Кругом светились больничные окна. Говорил только один из них. Другой лишь поглядывал по сторонам.