Смерть в мышином королевстве

Дюбуа Максимилиан

Матильда, почувствовав это, приподнялась на подушке, чтобы не пропустить ни одного слова.

— Никто не знает, как это произошло, а я знаю. Ожерелье отыскал граф Де Грюйер.

— Граф Де Грюйер? — переспросила Матильда.

— Вы его знаете?

— Такой худой и высокий, с седыми висками?

— Он самый.

— Но ты-то его откуда знаешь?

— Через его слугу Марселя. Мы с ним обручены.

— А я и не знала, что у тебя есть жених, — удивилась Матильда.

— Ну, не совсем обручены, но почти

что, — созналась Мари. — Так вот Марсель говорит, что у графа нюх, как у ищейки. Что ни спрячь, он все найдет, и до всего докопается.

— Он что, колдун?

— Марсель уверяет, что нет. Говорит, что просто у графа особый склад ума, и что он очень наблюдателен. Марсель тоже развивает в себе наблюдательность, хочет стать таким, как его господин. Граф его очень ценит и доверяет важные поручения. Марсель мне все это рассказал по секрету, и я до сих пор ни одной душе об этом не говорила, вам первой, и то только потому, что очень хочу вам помочь.

— Но каким образом?

— Марсель говорит, что граф спас немало невиновных мышей от гильотины.

— Как?

— Находил настоящих преступников.

Видимо, последствия перенесенного шока еще сказывались, потому что Матильда не очень хорошо соображала. Но наконец и до нее дошло, куда клонит Мари.

— Ты советуешь мне обратиться к графу?

— Именно. Марсель замолвит за вас словечко, и граф вас примет, — ответила Мари не без важности.

— Так давай пойдем прямо сейчас.

— Сейчас уже довольно поздно. Граф уже, наверное, спит. Давайте подождем до завтра.

— Хорошо, — не стала спорить Матильда.

Но как только за служанкой закрылась дверь, девушка выскользнула из постели, наспех оделась и через садовую калитку вышла на улицу. Там она села в наемный экипаж и попросила отвезти ее к дому графа Де Грюйера.

4. Поздний визит

Граф Де Грюйер клевал носом над переводом Монтеня, когда в дверь библиотеки тихонько постучали. От неожиданности граф вздрогнул. В дверях появился Марсель, слуга графа. Тот самый, к которому была неравнодушна славная Мари.

— Прошу прощения, Ваша Светлость, но к вам посетительница.

Сонливость графа как рукой сняло. Поздний визит мог означать только одно — кому-то понадобились его экстраординарные способности.

Как читатель уже догадался, графу нравилось проникать в тайны загадочных происшествий и решать головоломные задачи, которые придумывает для нас жизнь, и нередко — смерть. Разумеется, граф не оперировал такими понятиями, как дедукция и дедуктивный метод — они вошли в обиход несколько позже, но от этого его методы ведения следствия не становились менее продуктивными. Просто граф принадлежал к той породе мышей, которые обладали особым складом ума, позволявшим им проникать в самую суть вещей. Но, боюсь, мы немного отвлеклись.

Итак,

стук в дверь вывел графа из состояния оцепенения.

— Кажется, я задремал, — сказал он.

— Не мудрено, Ваша Светлость. После двух дней в пути кого угодно сморит сон.

— Который теперь час?

— Почти одиннадцать.

— Для светского визита немного поздновато.

— Осмелюсь предположить, что это не светский визит.

— Не светский визит? Это уже интересно. Кажется, ты сказал, меня желает видеть дама?

— Так точно, Ваша Светлость.

— Она тебе знакома?

— Она не представилась, но я ее узнал. Это мадемуазель Рокфор.

Тут уж граф удивился по-настоящему.

— Дочь барона Рокфора?

— Она самая.

— Что ж, проводи гостью в гостиную. И подай мне мой сюртук.

Когда граф несколько минут спустя вошел в гостиную, гостья все еще стояла посреди комнаты. Она казалась растерянной, что было неудивительно.

Матильда Рокфор только недавно была представлена ко двору и граф не был знаком с ней лично.

— Я, кажется, не имею чести, — начал он обычную фразу вежливости, но тут гостья приподняла вуальку, и граф осекся на полуслове, встретив ее взгляд, полный мучительного страдания.

Отбросив все церемонии, он спросил:

— Что случилось, дитя мое? На вас лица нет. Пожалуйста, присядьте. Вот сюда, здесь вам будет удобно.

Граф хотел подвести девушку к креслу, но заметил, что она дрожит, словно в лихорадке.

— Да что с вами? Вы вся дрожите.

Девушка продолжала стоять. Было видно, что она с трудом сдерживается, чтобы не расплакаться. Отеческий тон графа, вместо того, чтобы успокоить ее, произвел обратное действие. Губы ее задрожали и из глаз брызнули слезы.

— Ну, ну, не надо плакать, — начал неумело успокаивать ее граф. Как и большинство мужчин, он становился совершенно беспомощным при виде женских слез. — Лучше расскажите мне, что стряслось.

— Умоляю вас, граф, спасите его! Мари говорит, что вы можете его спасти.

— Спасти кого, мадемуазель? О ком вы?

— О Мишеле. То есть, я хотела сказать, о графе Пон-Л’евеке.

— О капитане королевских гвардейцев? А что с ним?

— Его арестовали по обвинению в убийстве. Но я знаю, что это не он. Он не убивал. Он не убийца.

— Прошу вас, успокойтесь, мадемуазель.

Граф налил на донышко бокала немного коньяка из стоявшего на столе графина и протянул его гостье.

— Вот, выпейте это.

Девушка безропотно проглотила содержимое бокала.

— А теперь, мадемуазель, давайте начнем сначала. Вы говорите, капитана арестовали. Признаюсь, это для меня новость. Я только два часа назад прибыл из своего родового поместья и ничего об этом не слышал.

— Его обвиняют в убийстве маркиза Камамбера.

— Вот оно что! Так маркиз убит?