Смерть в Сонагачи
Шрифт:
Он тронул жену за руку. Она вздрогнула и напряглась. Что ни говори, а он все же был счастливым человеком. И женщина ему досталась хорошая. Скоро она исполнит свою миссию, и у нее на коленях будет лежать младенец.
Администратор с кислой миной выкрикнула имя его жены. Она встала, нервно оправляя платье, и медленно направилась к кабинету. Самшер остался в приемной. Осмотр у врача – не мужское дело. Его мать отказалась сопровождать их, да и родственников жены не видно. Согласно традиции, им следовало давным-давно приехать и забрать женщину на сносях. А уж потом Самшер отправился бы к ее родителям, насладился бы гостеприимством и привез жену с ребенком обратно в свой дом. Мать справедливо считала, что ее лишили этого невероятного
Когда она вышла из кабинета, сжимая в руках пачку бумаг, Самшер краем глаза увидел склоненную голову доктора. И тут, как назло, сильно закашлялся старик с одышкой, сидевший на стуле с поджатыми к груди ногами. Самшер с отвращением посмотрел в его сторону. Ему хотелось войти и поговорить с доктором, убедиться, что все в порядке. Он мог бы даже спросить насчет пола ребенка. Ему как полицейскому это могло бы сойти с рук. С другой стороны, доктор может поднять шум из-за того, что Самшер просит о чем-то незаконном. Он лихорадочно соображал, как поступить. Зайти или нет? Но его опередил старый астматик, который уже тащил за собой молодую женщину. Самшер сдался и направился к выходу. Жена ковыляла за ним утиной походкой, сгибаясь под тяжестью своего огромного живота.
Как только он усадил жену в такси и захлопнул за нею дверь, зазвонил его телефон. Констебль Балок Гхош приглушенным голосом убеждал немедленно вернуться в участок. Самшер посмотрел на жену, и она ответила ему улыбкой.
– Что сказал доктор? – спросил он.
– Все хорошо, роды должны пройти без осложнений, – застенчиво произнесла она.
Самшер на мгновение заколебался.
– Ты боишься? – спросил он.
Она медленно покачала головой и посмотрела на свой живот, бережно поддерживая его обеими руками.
Самшер почувствовал, как его захлестывает волна нежности. Скоро он станет отцом, а эта женщина и их ребенок будут его вселенной. Он проживет свою жизнь вместе с ними, ради них, защищая от этого мира. И только они узнают его настоящего.
Он накрыл ее руку ладонью и сжимал всю обратную дорогу до дома, где высадил жену у двери и велел таксисту ехать в полицейский участок Буртоллы.
Самшер закрыл лицо руками, пока Балок Гхош вводил его в курс дела. Он надеялся, что все рассосется само собой, как обычно бывало в подобных ситуациях. В Сонагачи действовали свои законы отправления правосудия, и полиции редко приходилось вмешиваться, если только эти истерички не поднимали шум.
– И кто она? – спросил он констебля и потер виски костяшками пальцев.
Балок Гхош заглянул в бумажку и ответил с еле сдерживаемым отвращением:
– Дипа Мархатта, сэр. Руководит неправительственной организацией в южной Калькутте, работает в основном с Коллективом Сонагачи. – Он понизил голос. – Мы сказали ей, что ты занят, но это бесполезно, она и слушать не хочет.
Самшер застонал, не отрывая ладоней от лица.
Глядя на поникшего шефа, Балок Гхош думал о том, что у этого великана мозги вьючного животного и тупость быка. Солидный опыт подсказывал, что Самшер не продвинется слишком далеко. То, что его назначили дежурным офицером, уже было чудом.
Он откашлялся.
– Мой совет – выслушать ее и сделать все возможное, чтобы выпроводить отсюда. Такие женщины подобны яду. Как… сифилис, сэр. От них трудно избавиться. К тому же во дворе целая толпа шлюх. Мы должны справиться с ситуацией.
Когда Балок Гхош открыл дверь, Самшер уже вскочил из-за стола, широко раскидывая руки в
– Уважаемая мадам, проходите, проходите, пожалуйста, присаживайтесь, скажите, чем мы можем вам помочь. Эй, Наскар, принеси два чая для особых гостей. Не хотите ли перекусить, мадам? Здесь готовят восхитительную моглай пороту… [29]
29
Моглай-порота – популярная бенгальская уличная еда. Обычно это мягкий жареный хлеб с начинкой из фарша, яйца, лука и перца.
Дипа одарила Самшера милой, обезоруживающей улыбкой. У него в голове давно сложился образ так называемого соцработника женского пола. Самшер ненавидел этих дамочек и мог с горечью признаться, что слегка побаивался их. Крикливые, воинственные и незамужние, они так или иначе – Самшер был в этом уверен – разрушали священный институт семьи и общественный порядок. Кто знает, почему? Может, потому что сами не вышли замуж. Словом, кучка уродливых гарпий. Но эта особа казалась другой, и у Самшера не находилось определения для нее. Начать с того, что он не мог угадать ее возраст. Ей могло быть под сорок или сорок с небольшим. Она пленяла красотой и улыбкой и, совершенно очевидно, занимала куда более высокую ступень на социальной лестнице, чем он. В ее одежде не было ничего вычурного, но Самшер знал, сколько стоит такая простота. Видел эти неброские наряды в витринах на фоне антикварной мебели в бутиках с террасами и пальмами в старинных домах ар-деко – язык не поворачивался назвать эти оазисы роскоши грубым словом «магазин».
– Прошу вас, офицер, спасибо за предложение, – Дипа жестом остановила его. – У меня очень мало времени, и я бы хотела сделать официальное заявление. Я так понимаю, эти женщины протестуют против того, что вы не заводите дело по факту совершенного преступления?
Самшер выдавил мученическую улыбку:
– Мадам, вы и ваше окружение – образованные люди, сливки общества. Но мы тоже кое-что понимаем. Какой-то телефонный звонок с непроверенной информацией не может считаться основанием для серьезного расследования, не так ли?
Он бы продолжил, но Дипа перебила его:
– Эти женщины не звонили по телефону, сэр. Они сидят здесь уже четыре дня, добиваясь, чтобы вы сделали хотя бы самый минимум – например, приняли их жалобу в качестве первого официального информационного сообщения в полицию.
Самшер открыл было рот, но Дипа выбросила руку вперед. Он инстинктивно отпрянул, и его плечи слегка опустились, опираясь на жесткую спинку кресла.
– В любом случае я здесь не для того, чтобы спорить с вами о юридических тонкостях. Мои блестящие коллеги из Национальной комиссии по правам человека гораздо лучше справятся с этими дебатами. А друзья в судебной системе, которые нас поддерживают, – вы знаете, как это бывает в наши дни, – фиксируют случаи, когда полиция не принимает заявления о возбуждении дела.
– Но, мадам, мы впервые слышим о подобном происшествии, – сказал Самшер.
– Конечно. Конечно, вы слышите об этом впервые. Потому я и хочу подать заявление в полицию.
– Разумеется, это ваше право. Но вам ли не знать, как это работает.
Он развел руками и слегка пожал плечами, надеясь, что Дипа заполнит пробелы в его обтекаемых формулировках.
Вместо ответа она уставилась на него с непроницаемым выражением лица. Самшер не знал, как реагировать на ее молчание. Женщины такого типа бесили его. Одним своим невозмутимым присутствием она бросала вызов его авторитету. В конце концов, он – мужчина и обладает физическим превосходством, он – офицер полиции, и эта штучка нуждается в нем. Подумать только, сидит напротив него, защищенная коконом своих привилегий, да еще и разговаривает на беглом английском, отчего он чувствовал себя ущербным.