Смерть всегда движется рядом
Шрифт:
Прошло три дня. Мы только собрались протраливать очередной участок, как к палаткам подъехал джип. Из него выскочила Дорри и важно выполз Мансур.
– Здравствуйте, лейтенант Скворцов. Я добилась, что бы меня отправили к вам. Капитан Мансур любезно разрешил мне проехаться с вами и посмотреть как идет разминирование.
– Он этого не мог сказать. Правда, Мансур?
– Это разрешение командующего. Я ничего здесь сделать не могу.
– Хорошо. Раз вы получили разрешение, предупреждаю, в танке надо раздеваться
– Вы с ума сошли. Это еще зачем?
– В танке жара.
– Я и так выдержу.
– Как хотите. Одетой не пущу. Эй, по машинам.
– Хорошо, я согласна. В какую машину мне лезть.
– В эту. Капитан Кариги уступите даме место, полезайте в соседний танк.
Мы залезаем в танк. Дорри думает, что мы шутим и с удивлением смотрит как мы раздеваемся до трусов. Она неуверенно начинает раздеваться. Под рубашкой у нее нет лифчика и грудь свисает своей полнотой вниз. Дорри остается в белых трусиках.
– Вот ваш триплекс. Снимать через него можете?
– Ни разу не пробовала.
– Теперь оденьте тапочки, шлем и перчатки. Вот так. К броне не прикасайтесь. Сидите на мешках с песком и держитесь за эту висящую ручку. Механик трогай.
Машина качнулась и в такт качнулись груди Дори. Мы поползли к спрятанной в земле смерти.
Первый разрыв ошеломил Дорри. Она отпрянула от триплекса, потом профессиональное любопытство заставило ее крепко вцепиться в окуляры. Она уже ничего не замечала, ни своей наготы, ни окружающей обстановки. Через 15 минут мы все истекали потом. По коже Дори потекли ручьи. Она под тусклой лампочкой блестела, как натертая маслом.
По рации капитан Кариги дал указание на разворот. Танк плавно развернулся в право и тот час же мы увидели развороченные окопы и истлевшие, трупы в египетской форме.
– Боже, какой ужас.
Дорри оторвалась от триплекса и взглянула на меня.
– Это еще не ужас. Ужас, когда раненным птицы склевывают глаза и разрывают на части тело.
– Вы хотите сказать, что эти мертвые-раненые.
– Посмотрите, Дорри, видите костяшки рук лежат на затылке, они еще пытались себя прикрыть.
Танк идет вдоль окопов и Дорри опять вцепилась в прибор. Раздается грохот. Танк подпрыгивает и Дорри бросает на меня. Я успеваю ее поймать и наши тела вдавливаются друг в друга.
– Что это?
– Задели противотанковую мину. Кажется обошлось. Механик, как дела?
– Наехал на какой-то столб, а под ним мина. Вроде все в порядке.
Тут Дорри замечает, что лежит в моих объятьях
– Какие мы мокрые. В этой коробке можно сжариться. Ты горячее брони.
Она отталкивается и тут же возглас изумления вырывается из ее уст.
– Смотри. Стекло белое.
– Осколок попал в оптику.
Я почти облокотившись на нее пытаюсь заменить триплекс, но он не поддается. Пришлось плюнуть на это дело.
– Иди на мое командирское
Мы меняемся местами и я попадаю в лужу на мешке, образовавшуюся от пота Дорри.
– Механик трогай, - командую я.
В это время заработала рация и заговорила голосом капитана Кариги.
– Господин лейтенант, третий и четвертый экипажи дерутся.
– Что?
– Согласно инструкции они остановились, но затем вылезли из машин и полезли в окопы.
– Механик стой. Зачем они туда поперлись?
– Пошарить.
– Ах, сволочи.
У меня даже оружия нет. Я пулей голышом вылетаю из танка, несмотря на раскаленную бронь и противное солнце. Метрах в тридцати стоит третий танк, там шум и крики. Я побежал туда и тут же зацепившись за что-то, падаю на горячую землю. Два сцепившиеся высушенных трупа распластались на моем пути. Бегу дальше и вижу четыре голых фигуры усиленно лупцующих друг друга. Первой фигуре бью между лопаток всей массой тела, а второй падает от удара в лицо. Все национальные языки выражающие мат несутся из меня. Солдаты узнав офицера, помчались к машинам. На земле среди ножей, часов и смятых денег валяется гнилая кобура с торчащим ТТ. Я выхватываю пистолет и ищу цель в которую можно разрядить всю свою ярость.
Появляется прикрытая моей майкой Дорри. Я прекращаю рычать и развернув ее, наношу шлепок рукой.
– А тебе кто разрешил выйти? Марш на место.
Дорри оглядываясь, послушно идет к головному танку. Ярость прошла и я пригрозив пистолетом третьей и четвертой машине пошел к своему танку.
Дорри сидит притихшая на моем месте. Я забираюсь на ее место, мокрые мешки с песком и командую.
– Механик трогай.
Танк зарычал нас качнуло, но разбитый триплекс не позволил мне увидеть все прелести египетских минных полей.
Наконец наступает команда на поворот к дому и мы круша мины-попрыгунчики возвращаемся к палаткам лагеря. Я быстро одеваюсь и выскакиваю из танка. Через пять минут вылезает Дорри. Одежда сразу же прилипла к ее мокрому телу, но она не замечая это, стремиться запечатлеть на фотопленку меня, танки и экипажи машин. Потом подходит ко мне.
– Ты настоящий парень, Александр. Я уважаю таких мужчин. Понятно почему в тебя влюблено все женское население Каира.
– Ты уж преувеличиваешь, Дорри.
– Нет, тебе привет от Шери, Гамили, Лолы и других. Они просят, чтобы ты приехал быстрей. Боже, как мне нужна ванна.
– Мансура нет, его газика тоже. Дам тебе до Суэца летучку. А это возьми на память.
– Что это?
– Осколок мины, что попал в триплекс.
Она осторожно взяла кусок рваного металла.
– Он еще горячий.
Я рассмеялся.
– Здесь все горячее и металл и люди...
– И человеческие сердца, - добавила Дорри.
– Пока, Александр. Я с тобой обязательно увижусь.