Смерть всегда рядом
Шрифт:
Мы возвращались в аэропорт «Северный» тем же путем, теми же темпами. В конце проспекта Победы заметил неразорвавшуюся бомбу, ткнувшуюся носом в большую клумбу на площади Дружбы народов, на которой стоял памятник трем пламенным революционерам Чечено-Ингушетии – Николаю Гикало, Асланбеку Шерипову и Гапуру Ахриеву. Ядовито зеленого цвета, она выставила напоказ свои оперения, демонстрируя грозным видом, что еще не выполнила той смертоносной миссии, которой наделили ее в заводских стенах. С опаской смотрели на несдетонировавший снаряд и три бронзовые фигуры, изрядно потрепанные осколками гранат и автоматными пулями.
– А если она взорвется? – произнес я вслух пришедшую в голову мысль.
– Что? – спросил Володя.
– А
– Не взорвется.
– Почему?
– Почему, почему… Откуда я знаю, почему. Не ты же первым ее увидел. Если до сих пор не обезвредили, значит, не взорвется.
– А если и они так подумали.
– Кто они?
– Те, кто первыми увидели.
– Вот зануда. Отстань. – Володя не на шутку разозлился. Конечно, не из-за моих глупых вопросов. А потому что ему помешали выполнить приказ.
– Видишь, я за рулем, – смягчился он. – Надо быстрее добраться до базы. В Грозном сегодня есть вещи, представляющие большую опасность, чем неразорвавшаяся бомба.
Может быть, капитан слишком преувеличивал риски передвижения по городу. Дело в том, что на следующий день мы ездили по нему вполне спокойно, правда, в сопровождении БТР. Искали место, где можно открыть филиал банка. Изначально нам была предложена комендатура Старопромысловского района.
– Я понимаю, что обязан выполнить приказ заместителя министра, – зло парировал на нашу просьбу комендант, которого мы нашли в маленьком уютном кабинете. – Но я не могу его выполнить!
Потом поняв, что такое неуважительное отношение к воле высокого начальства чревато нежелательными последствиями, стал терпеливо объяснять причину отказа.
– Да поймите вы. У нас все время бои. Ребята еще ни одной ночи не провели внутри здания, потому что очень опасно. Одной миной может уничтожить все подразделение. А вы хотите банк здесь открыть. Это же немыслимо. По крайней мере, сегодня.
У коменданта как военного человека были свои соображения по поводу ошибочности в выборе места под будущий филиал. Но в конечном итоге они совпадали с моими. И я считал, что одноэтажный невзрачного вида приземистый дом, по всему периметру окруженный окопами, никак не подходил для размещения в нем банка.
Не солоно хлебавши мы пошли обратно к машине той же узкой дорожкой, покрытой тонким слоем щебня. По грубым неотесанным доскам, наспех перекинутым через окопы, перебрались поближе к выходу со двора комендатуры. С любопытством смотрели нам вслед солдаты срочной службы, утонувшие во весь рост в глубине траншеи. Глаза у всех были красные от хронического недосыпа, на грязных изможденных лицах – следы чрезмерной усталости. Война в моем сознании становилась все ближе и явственней.
Александр Николаевич не мог скрыть своего глубокого разочарования от встречи с комендантом. Правда, огорчил его прежде никто иной, как замминистра, своим волевым решением спутавший первоначальные планы по поводу выбора места для открытия филиала. Согласно им, он должен был располагаться между Моздоком и Грозным в спокойной станице Знаменская. Но не устраивало это Страшко, предпочитавшего непосредственно из столицы Чечни управлять процессами налаживания в ней мирной жизни. Всем своим видом Новосельцев показывал, что ему до чертиков надоело пребывание в Чечне, страстно хотелось закончить тяжкую миссию и уехать в Москву с ее спокойной и привилегированной жизнью вице-президента солидного столичного банка.
Извечный вопрос «что делать?» читался на беспокойном лице Александра Николаевича настолько отчетливо, что я был вынужден обратиться к нему с инициативой.
– Надо выходить на местное гражданское население, – начал я, с трудом преодолевая сомнения в полезности моих предложений. – Думаю, что мне удастся отыскать знакомых по ленинградскому университету, в котором мне довелось учиться. Уверен, что они не с боевиками.
Вице-президент
– Булат, – обратился он ко мне пылко и страстно, – прошу тебя: постарайся открыть этот чертов филиал. Он нам нужен позарез. Кандидатура на должность управляющего у нас уже есть. Вместе с ним подберешь персонал из местных кадров. Как только начнете работу, сразу же вернешься домой.
– Мы формируем группу для отправки в Германию на учебу современному банковскому делу. Ты в списке первый. – Продолжал он выстраивать в ряд аргументы, которые, на его взгляд, могли развеять любые мои сомнения.
– И сына твоего отправим в Израиль, чтобы вылечить от аллергии, – завершил он страстную речь железным для любящего отца доводом.
А мне было досадно, что меня уговаривают. Ведь решение уже принято и менять его из-за непредвиденных обстоятельств считал для себя постыдным. Затем досада сменилась чувством неловкости. Вдруг отчетливо понял, что все обещания вице-президента для пущей важности и по необходимости, и вряд ли они будут выполнены. За короткий период работы в филиале у меня возникли подозрения в том, что финансовые возможности головного предприятия оставляют желать лучшего. Скорее всего, статус уполномоченного по восстановлению экономической и социальной сфер Чеченской Республики был единственным шансом вернуть банку былое благополучие.
III
Володя как в воду глядел на счет двух смертей, которым не бывать. Она, одна единственная, настигла его там, где это не должно было случиться. Через неделю после нашей первой встречи, как обычно, рано утром он вышел во двор гостиницы, направился в сторону своей машины, припаркованной недалеко от плаца, на котором не спеша строились в ряды полусонные солдаты срочной службы. Открыл дверь автомобиля, и… раздался выстрел. Не выспавшийся восемнадцатилетний пацан, забыл поставить оружие на предохранитель, как это часто бывает с новичками, и автоматически без всякой на то причины взял и нажал на спусковой крючок.
«Трагическая случайность», – такой вывод был сделан командирами. Таким было объяснение жене и родственникам капитана тех, кто привез его в цинковом гробу на родину, чтобы предать тело земле.
Но все случайное закономерно. Закономерно, что солдат оказался необученным или недоученным, – российская армия переживала тогда не лучшие времена. Закономерно, что в одном из мест дислокации федеральных войск, где чаще всего находился Володя в своей длительной командировке, должно было быть много недоучек из новых призывов. Но почему Володя? Таких, как он, действующих сотрудников милиции из регионов России, в аэропорту «Северный» всегда было много. И как раз ему, приписанному к штабу и не имевшему никаких прямых дел с молодым пополнением, меньше всех было дано угодить под случайную пулю.
Все-таки в этой трагедии обнаруживалось нечто необъяснимое, недосягаемое для ума человеческого.
А в тот третий день нашего пребывания в Грозном Володя привез нас к МВД Чечни, под которое было отведено одно из немногих чудом уцелевших зданий. По другую сторону улицы шли работы по приведению в порядок еще одного неразрушенного прямым попаданием снарядов и авиабомб корпуса, который облюбовало Временное территориальное управление Чеченской Республики. Неподалеку присмотрела для себя дом и Федеральная Служба Безопасности. Было удивительно, что маленький пятачок в центре Грозного на улице Красных фронтовиков практически не пострадал от бомбежек и артобстрелов. Конечно, в сравнении с другими районами чеченской столицы. Стены сохранившихся зданий так называемой сталинской архитектуры были покрыты глубокими трещинами, в отдельных местах виднелись крупные пробоины. Израненные, тем не менее, они стояли твердо и непоколебимо, будто могучие деревья после разгула природной стихии, спасшиеся крепкими и глубокими корнями.