Смертельная Шпилька

Берестова Елизавета

— И никто не выходил? Так и просидели всё время?

Горничная задумалась на секунду, потом радостно сказала:

— Выходили, как же. Правда, ни я, ни Ранока даже в уборную не отлучались. Мы ведь опытные горничные, не то, что наши напарнички. Они, знаете ли, даже и не стеснялись, что никогда не работали в нашей сфере. Подшучивали друг над другом, подначки всякие устраивали, аж противно слушать было. Вообще без понятия о дисциплине. Один так на бутерброды налёг, словно из голодного края, а перед этим хвастался ещё, что все закуски с господских подносов перепробовал, и даже недопитым вином не побрезговал. Ну вот боги его и наказали: живот у него скрутило, он как миленький в

уборную помчался, — женщина с осуждением покачала головой, — другой тоже не хуже первого: волосы отрастил, словно господин какой, а штаны порвал и не заметил даже. Глядь, а на бедре прореха — нога голая виднеется. Он ахал, охал, потом зашивать пошёл. Сказал, будто матушка ему на всякий случай иголку и нитки в дорогу положила. Штаны вроде у него старые, ветхие. Собирался на заработанные деньги себе новые брюки справить. Хоть и недотёпа на вид, а штаны зашил неплохо. Повозился, помучился, но зашил, попотел, конечно, изрядно, аж запыхался. Но явился гордый такой, работу свою всем продемонстрировал, ещё сказал, что ему, мол, при таких навыках и без жены неплохо. Это он к тому, что сам во всём умелый да сноровистый.

Горничная покачала головой, она явно не одобряла подобного хвастовства.

— А третий парень? — спросил Вил, — он тоже чем-то особенным отличился?

— Третий мне вообще не понравился, — заявила горничная весьма категорично, — знаете, эдакий красавчик, на которых девки толпами вешаются, — на этих словах она осеклась, бросив взгляд на красивое породистое лицо четвёртого сына Дубового клана, — собственно, я не обобщаю, — и сделала вид, что закашлялась. Потом продолжила, — у него ногти на руках ухоженные и чистые, одеколон ядрёный, что хоть домашний алтарь выноси, и ещё волосы завитые.

— Понятно, — решила подтолкнуть повествование чародейка, — этот ненавистный вам красавчик тоже выходил?

— А то как же, — радостно сообщила горничная, — выходил, притом цельных два раза. Сперва быстро воротился, а в другой раз подольше его не было. Как раз господин Грай заглянул, брови свои смоляные нахмурил с сурово так спрашивает: «Где ещё один»? Ранока орех прожевала (она завсегда с собой пакетик орехов носит, всё потолстеть боится) и ответила, что, так, мол, и так, лакей, коим вы изволите интересоваться, покурить отлучился. Он и правда, всё рассуждал о том, какое это неудобство — курить на улицу бегать. Вроде он раньше у одного отставного военного служил, тот сам дымил, и другим не мешал. А как женщины в свои руки управление берут, вечно какие-то непонятные запреты утраивают.

— А тот, что в туалет ходил, — спросила чародейка, — может, он притворялся?

— Притворялся! — воскликнула собеседница, — какой там притворялся, его ж прямо в коридоре вывернуло, я слышала, как господин Грай ругался. Воротился бедолага зелёный, как молодой нефрит, еле на стуле сидел, всё кривился да постанывал.

— Спасибо, — коррехидор жестом отпустил горничную.

— И как? — чародейке не терпелось услышать мнение Вила и высказать свои соображения, — кто, по-вашему, наш подозреваемый?

— Проверять нужно всех, — дипломатично ответил Вилохэд, — у всех троих парней имелась возможность, поскольку они отлучались из столовой. Сколько времени они отсутствовали, горничная точно сказать не может. Ведь часов в столовой для слуг обычно не бывает, а цели наблюдать за выходами коллег не ставилось, у обеих горничных могло сложиться весьма приблизительное представление о времени отсутствия мужчин. В реальности оно может оказаться как короче, так и длиннее.

— А мне вот очень подозрительным кажется слуга, который выходил курить, — заявила Рика, — удобный повод. На деле никто не знает, курит ли он вообще.

Сначала раскричался, что ему просто необходимо выйти во двор. Сам идёт на второй этаж и ворует пистолет господина дайнагона. Окрылённый удачей, вдруг вспоминает, что видел незапертую дверь покоев Букового клана, снова заявляет, что ему необходимо проветриться, идёт наверх и на этот раз обворовывает леди Буну.

Вилохэду версия чародейки показалась, мягко говоря, несостоятельной, но он не захотел расстраивать девушку и велел позвать этого самого слугу.

— Назовите своё имя, место жительства и род занятий, — потребовал коррехидор у мужчины лет тридцати несколько развязного вида с завитыми волосами и тоненькой полоской смоляных усиков по континентальной моде.

— Зовусь я Даси Юмен, — представился он, зыркнув на чародейку весьма заинтересованным взглядом, — проживаю в городе Каэками, что находится в десяти милях от этого самого места, где мы все сейчас находимся. Род моих занятий можно описать словами: «берусь за любую работу, где хорошо платят, а особых умений и усилий не требуется». Мои предки много веков живут в городе, вкалывать на поле или в мастерской ремесленника не по мне. Прислуживать знатным господам — иное дело.

— Понятно, — кивнул Вил, — вы, Даси, вероятно не в полной мере осознаёте, что разговариваете с четвёртым сыном Дубового клана, древесно-рождённым лордом и верховным коррехидором Кленфилда, находящимся при исполнении своих обязанностей. Поэтому в ваших же интересах отвечать на мои вопросы кратко, по существу и абсолютно честно. Иначе, — он притворно вздохнул, — госпожа чародейка просто влезет вам в голову и узнает всю правду. Поверьте мне на слово, процедура сия не из приятных.

Даси Юмен сощурился.

— Думаете, если я слуга, так мне неизвестно, что в здешнем замке колдовать просто невозможно?

— Думаю, что вы жестоко ошибаетесь, — не удержалась Рика, которой совсем не понравились откровенно оценивающие взгляды любителя работы с хорошей оплатой и, щёлкнув пальцами, вызвала фамильяра Таму, — к тому же, главные процедуры я припасу для вас по приезду в коррехидорию.

— Вы напрасно недооцениваете слуг, мистрис, — ответил тот, — мы тоже читаем газеты и знаем, что без обвинения человека нельзя подвергать никаким магическим дознаниям, кои в прежние времена именовались попросту пытками. А против мня вы никакого обвинения не выдвигали, — он развёл руками и на этот посмотрел на коррехидора, — да я просто не в состоянии придумать, какое обвинение вы можете мне предъявить, когда убийцу видели десятки людей. Я же скромно находился на рабочем месте, куда был определён господином Граем.

— К вашему сведению, — холодно заявил Вил, — в Каэ-доно совершены и иные преступления. Так что извольте прекратить паясничать и начинайте отвечать на вопросы. Куда, когда и на сколько вы выходили из столовой для слуг?

В парне буквально физически ощущалась неприязнь к Королевской службе дневной безопасности и ночного покоя, отчего коррехидор предположил, что прошлое этого симпатичного молодого мужчины не столь безоблачно. Обычно подобная неприязнь возникает у людей, успевших пересечься со служителями закона.

— Да, я выходил, — с некоторым вызовом заявил Даси, — выходил покурить. А что это — преступление? Грех? А вот когда и на сколько, точно сказать не могу, часов у меня нет, да и задачи запоминать, сколько времени мне потребовалось, чтобы выкурить папиросу, я никогда не ставил.

— Куда вы ходили?

— На улицу, — не задумываясь, ответил он.

— Вы воспользовались чёрным ходом или выходили через кухню?

Вил заранее спросил у мажордома, какие выходы предполагаются для слуг.