Смертельная Шпилька
Шрифт:
— Так вот, — продолжал увлечённо рассказывать младший Кабуси, — играем мы, мне масть прямо пошла, я ставку поднимаю, а тут дверь открывается, и на пороге он!
— У вас в общежитии разве двери не запираются? — удивилась чародейка, — в Академии все комнаты были снабжены замками.
— Говорят, в нашем общежитии тоже самое было, — кивнул Дайчи, — только вот лет деять назад, прелюбопытнейший пассаж приключился. Уж не знаю, правда это или байка школьная, только сказывают, будто старшеклассники две недели пару деревенских девок по комнатам прятали, ну, и понятно, развлекались напропалую. Еду им из столовой тайком таскали. С тех самых пор решили замки с дверей убрать, а дежурные учителя взялись по ночам комнаты проверять. А перед этим ещё парни со второго этажа проштрафились: среди бела дня курить в туалете удумали.
— Что это значит? — не поняла Рика.
— Денежные штрафы для родителей картёжников и курильщиков, — вместо сына ответил маркиз Кабуси, — позор в виде писулек в их школьной газетёнке, наряды по наведению чистоты в школьных классах и сортирах. Вот, что означает, по всем правилам.
— Отец, только не надо преувеличивать, — скривился Дайчи, — тебе за меня сроду штрафы не приходили, а руками поработать для меня — нет ничто. Дайчи Кабуси таким не сломить!
— Ладно, ладно, несломленный ты наш, — усмехнулся отец, — а за драку с Буной кто взносы в фонд Школы делал?
— Так было же за что!
— Давай, лучше рассказывай, а с оценкой твоего поведения граф Окку сам как-нибудь уж справится.
— Я и рассказываю, — отругал нас тренер, мне даже хотел по зубам дать. Но я так на него поглядел, что всё желание рукоприкладствовать с древесно-рождённым лордом может оказаться накладно, поэтому ограничился выволочкой. И все деньги с кона забрать не побрезговал. «На доброе дело пойдут»! — сказал. Знаю я эти их добрые дела. Отдаст руководству, а те каких-нибудь бесполезных кормов для «бедных зимних птичек» закупят, да ещё заставят по саду эту адскую смесь из крупы, хлебных крошек и сухих ягод раскладывать. Пока я предавался сим безрадостным мыслям о бесславной гибели моего выигрыша, мы пришли на следующий этаж. Эта сволочь тренерская решила нас из чистого садизма с собой по всем этажам дозором проволочь. Мол, вот поглядите, какие другие мальчики примерные, спят безмятежным сном, одни только хулиганы и оторвяги, навроде нас, по ночам разными непотребствами занимаются. Знал бы он тогда с каким непотребством ему предстоит столкнуться совсем скоро!
Бессменный и бесстрашный капитан школьной команды по игре в мяч мстительно улыбнулся.
— Стали мы приближаться к комнатам наших заклятых врагов — Клуба модных тенденций. У нас это противостояние десятилетиями длится. Эти, с позволения сказать, эстеты возомнили себя законодателями мод и правил поведения в школе, — парень усмехнулся, — мне очень хотелось, чтобы наш тренер обнаружил ещё какие-нибудь нарушения дисциплины, тогда его внимание переключилось бы с нас на кого-то ещё. И бессмертные боги были к нам благосклонны! За одной дверью раздавались странные звуки, они далеко разносились по гулкому пустому коридору. Я дал знак своим парням идти как можно тише, однако сие оказалось совершенно излишним: Ясуда сам всё прекрасно услышал и целенаправленно двинулся туда. Он распахнул дверь и включил свет. Мы вытягивали шеи, чтобы увидеть то, что происходило внутри. Но лучше бы мне этого не видеть!
— Я догадываюсь, что странные звуки, привлёкшие внимание преподавателя гимнастических искусств, раздавались из комнаты Эйсы Буны? — уточнил Вил.
— Естественно, — подтвердил младший Кабуси, — председатель Клуба модных тенденций делил кров со своим заместителем. И застали мы эту сладкую парочку в весьма пикантной ситуации.
— Дайчи! — воскликнула его мать, — я запрещаю тебе говорить что-либо, что может оскорбить целомудрие невесты Дубового клана!
— Мама, — сдвинул тёмные прямые брови парень, — как же я тогда стану давать показания? Может быть мистрис Таками выйдет из наших покоев, а выслушает меня один братец Вилли?
— К вашему сведению, — Рика разозлилась, сама не понимая почему: не то прозвучали оскорбительно слова молокососа о её невинности, не то ей не понравилось, как Дайчи фамильярно назвал коррехидора «братцем Вилли», — я являюсь королевским коронером, и не юному отроку судить о вещах, которые могут меня шокировать. Поверьте, молодой человек, как практикующий некромант и судебно-медицинский эксперт,
— Как скажете, — пожал широкими плечами спортсмен, — скажу, как было: наследник Букового клана, Эйса Буна, стоял с привязанными к спинке кровати руками, а его сосед по комнате и заместитель по должности в клубе, как бы это помягче выразиться, — парень наморщил лоб, — совершал с ним сношение. Оба были совершенно голыми, правда, у заместителя в руке была аккуратная плёточка из конского волоса. Ясуда буквально потерял дар речи, а мы закатились от смеха. Я видал, конечно, нечто подобное на похабных картинках, но чтоб так, живьём! Буна стал рваться из своих пут, коими служили атласные ленты и орать, чтобы все шли вон.
— И как? — сохраняя серьёзную мину спросила чародейка.
— Вон вышел только я с моими приятелями. Ясуда со злостью захлопнул дверь и принялся орать так, что стёкла в окнах дребезжали. И поверьте мне, я никогда не думал, что у школьного преподавателя столь богатый словарный запас по части непристойных ругательств. Буна поначалу что-то там пытался пропищать в ответ, но его голос буквально тонул в урагане воплей тренера.
— Но ведь этот ночной инцидент не был предан огласке, — предположил коррехидор, — скорее всего тренер велел вам закрыть рты и помалкивать об увиденном. Возможно, добавил что-то о ваших собственных интересах и отборочных соревнованиях, которые ожидают вас в апреле?
— Проницательно и почти точно, — восхитился Дайчи, — Ясуда прибавил что-то о чести школы и прочую ерунду о солидарности древесно-рождённых, что мы, мол, не простолюдины, чтобы языки чесать, распуская сплетни про ближнего своего.
— Но скандал вопреки всему случился? — спросила чародейка.
— Я вытерпел пару дней, — продолжал спортсмен, — этот Буна буквально бесил. Ходил себе с высоко поднятой головой, словно и не случилось ничего, только глазами в мою сторону посверкивал. Ну, я, понятное дело, не стерпел. Да и парни из моей команды все на взводе были: мы от своих ничего не скрываем, ну и про ночные забавы модников тоже рассказали.
— И что же вы сделали?
— Для начала выкрали конспекты Эйсика и порвали на мелкие невосстановимые кусочки, которые равномерно рассеяли по их комнате. Но нам этого показалось мало. Мы решили вообще выжить уродов из Школы Серого камня, не место брыкалкам в порядочном обществе! К весеннему фестивалю модники во главе с душенькой-Буной костюмчик готовили: кроили, шили, вышивали в поте лица. Так мне взбрела в голову шальная мысль — попортить им удовольствие. Я лично платье это на куски порезал, а куски эти в сортире притопил. Подобное пускай к подобному тянется! Но главный пассаж в столовой приключился. Мы по очереди дежурить там должны, обеды выдавать, тарелки убирать и мыть после. В тот день Буна на раздаче стоял. Работал он ни шатко, ни валко, всё старался брючки свои не замарать. Я не выдержал и говорю: «Братцы, вы смотрите, осторожнее. Кто знает за какие места и кого наш брыкалка из Букового клана хватал. Не охота обед с фекалиями есть». А мой заместитель, тот, что в ночь откровений за спиной стоял и своими глазами и связанного Эйсика, и его полюбовничка видел, вторит: говно ещё не самое худшее, что на руки Эйсы попасть могло, мол глядите, парни, чтоб сметанка в суп не накапала! — мать Дайчи ахнула, и закрыла рот рукой, — да, ладно, мам. Господин коррехидор сам, поди не так уж давно молодым был, он такие шуточки поймёт!
— Я рассматриваю твой рассказ, Дайчи, вовсе не как шутки, а как подробные показания по делу убийства господина королевского дайнагона, — серьёзно проговорил Вилохэд, — поэтому попрошу сохранять лексику и последовательность событий неизменными, не сглаживать и не пытаться придать происходившим событиям более благовидную окраску. Даже если ты поступал плохо, говори, как было.
— Я не считаю, что поступил плохо, — дёрнул уголком рта Дайчи, — этот любитель припасть к «лицу ангела» взял, да и вылил целый половник мисо-супа прямо мне на голову. Суп, между прочим, горячим был, хорошо, что успел глаза вовремя зажмурить! — он задохнулся от возмущения, видимо, воспоминания породили волну гнева, — я выдернул крысёныша из-за стойки, ну, и всыпал ему по первое число. Учителя нас разняли, стонущую жертву «жестокого неспровоцированного насилия» доставили в лазарет, а меня посадили под арест.