Смертельная Шпилька
Шрифт:
— Вы не находите, господин Макс, что сегодня выдался на редкость суматошный и беспокойный день, — кокетливо произнесла экономка и поставила перед ним полную чашку чая, — да уж, господин Буна буквально превзошёл себя. Набрать необученных деревенских девиц, которые и наколку-то на волосы прицепить ровно не способны. Нет, так решительно не годится! Нам пора взять вопрос найма слуг в свои руки, работать в таких условиях становится всё сложнее.
Хори Слэйн было слегка за тридцать, симпатичная, приятно пухленькая с русыми длинными волосами, собранными в низкий пучок над шеей, она давно пыталась завоевать расположение королевского мажордома.
— Ваша правда,
Он вздохнул, снова сверился с часами и поднялся.
— Пора, — вздохнул он, — начинаются торжества, боюсь, как бы наши новобранцы не облили гостей напитками.
В бальной зале царила тишина, это означало, что торжества награждения уже начались. Грай хозяйским взглядом окинул помещение, отыскивая слуг с подносами. Их задачей являлось ненавязчиво обносить гостей напитками, стараясь не привлекать особо их внимания и не попадаться на глаза его величеству. То там, то тут мелькали парни в форменной одежде клана Каэда, а один меж тем стоял, прислонясь к косяку двери. Он примостил поднос на банкетке, а сам лакомился конфетками из круглой лаковой коробочки.
— Быстро взял поднос и за работу! — шикнул на него мажордом, — твоё дело не конфетки жрать, а гостей обслуживать.
Парень улыбнулся застенчивой простоватой улыбкой (не то прикидывался дурачком, не то и в правду таковым являлся на самом деле) и быстро спрятал коробочку с лакричными конфетами в карман.
— Простите, господин хороший, — я пообедать так и не успел, вот слюнями исхожу от кухонных запахов, решил хоть маленько червячка заморить.
— Я тебе никакой не господин хороший, а господин мажордом, — наставительно проговорил Грай, — слуг покормят после господского ужина.
Рика испытала истинное облегчение, когда назойливая дочь клана Магнолии удалилась вместе со своими родителями. Чтобы хоть как-то сгладить повисшее молчание, чародейка принялась искать в зале хоть что-то могло бы привлечь внимание коррехидора. Ей на глаза попался юноша, практически ещё мальчик, который был явно раздираем противоречивыми желаниями. Он сгорал от любопытства и желания окунуться в водоворот событий Малого королевского приёма, а с другой стороны — черноволосый и удивительно светлокожий паренёк продолжать жаться неподалёку от входа и изо всех сил старался не попасться на глаза кому-то из гостей.
— Вам знаком странный молодой человек, что мается у входных дверей, создавая помехи почётному караулу?
Вил завертел головой, пытаясь разглядеть объект интереса своей спутницы, и тоже увидел невысокого подростка в богатом платье, которое смотрелось на нём весьма нелепо, благодаря нежному возрасту и субтильному телосложению носившего.
— Мне этот юноша отроческих лет не знаком, — сказал Вил, — но неумение носить традиционную одежду, да и всё его поведение указывает на то, что на подобный приём он прибыл в первый раз. К тому же родители велели ему сидеть в их комнате, а он не удержался и тайком пробрался сюда. Теперь же всеми силами пытается не попасться им на глаза.
Рика прикинула, от кого может скрываться за спинами гостей своевольный подросток, но в зале находилось слишком много людей, чтобы чародейке удалось сделать это. Вил потянул девушку за собой, герцог Окку делал «страшные»
Сэр Гевин расправил печи, принял величественный вид и двинулся к возвышению, где восседали король и его невеста.
Вил и Рика следовали в условленном отдалении. Чародейке было интересно рассмотреть будущую королеву, уж больно много восторгов по её адресу пришлось выслушать в последнее время. Имя леди Камирэ буквально не сходило с языка как Эни Вады, так и двух почтенных женщин, с которыми чародейке волею судеб приходилось делить жильё. Каких только комплиментов не удостоилась придворная дама в последнее время: и красивая-то она, и образованная, и в игре на флейте ей нет равных, и тому подобное, не говоря уж о её безукоризненном вкусе первой законодательницы столичной моды! Рике с некоторой неохотой пришлось признать, что какая-то часть этих слухов соответствовала действительности. Леди Камирэ оказалась красивой, статной женщиной с прекрасным цветом лица. Традиционное артанское платье скорее подчёркивало, нежели скрывало прекрасную фигуру. Лицо бывшей фаворитки, а ныне — невесты, вполне подходило будущей императрице, точнее, королеве, — поправила себя чародейка, — чуточку нервное, породистое, короткий прямой нос и яркие пухлые губы с капризным изгибом, какой так любят рисовать художники. Возле неё, чуть поодаль, замерла её придворная дама, внешность которой просто блекла рядом с госпожой. Не спасало положение ни блёкло-розовое платье со стилизованными первоцветами и фрезиями, ни изысканный макияж, на фоне леди Камирэ её лицо казалось простоватым и обыкновенным. Единственное, что привлекало внимание во внешности придворной дамы, были её густые каштановые волосы, тяжёлые и блестящие. Изысканную в своей простоте причёску удерживали две металлические шпильки с пышными цветами магнолии.
Король Элиас, широкоплечий мужчина, откинул назад гриву светло-каштановых волос и произнёс прочувствованную речь, перечисляя заслуги Дубового клана и сэра Гевина лично, затем камергер его величества сделал шаг из-за его спины и протянул серебряный поднос, на котором лежал орден. Орден этот и был помещён на грудь отца Вила под аплодисменты гостей. Далее слово взяла леди Камирэ. Она благодарила кого-то из дам своей свиты за беспорочную службу, преданность и тому подобное. Девушка в голубом платье, стоявшая слева от госпожи, сделала несколько изящных маленьких шажков и подала другой серебряный поднос, с которого леди Камирэ взяла драгоценную брошь и приколола к платью своей придворной, зардевшейся от смущения, кое и положено испытывать благородной даме в подобной ситуации.
Довольный сэр Гевин гордо шествовал по залу, принимая поздравления, Рика и Вил шли следом, коррехидора тоже поздравляли с наградой отца и, естественно, никак не обходилось без шуток про Древесное право и пожеланий невесте поскорее подарить Дубовому клану ещё одного наследника. Чародейка делала безразличное лицо, прикрывалась веером, от якобы испытываемого смущения, а сама злилась и показывала язык особо ретивы пожеланцам. Темноволосая дама в жёлтом платье с вышивкой из хризантем заметила Рикины проделки и буквально испепелила девушку осуждающим взглядом. Хотя дама эта совсем недавно перешла в возраст матушек, выражение недовольства окружающим миром успело уже накрепко прилепиться к правильному лицу с крупным ртом и живыми карими глазами.