«Смертельно опасное» кабельное телевидение

Она была построена в 1938 году в Москве в доме № 17 по Петровскому бульвару, принята в эксплуатацию 1 января 1939 года и называлась тогда "Телевизионный трансляционный узел". Сеть обслуживала 30 квартир, оборудованных специально разработанными упрощенными абонентскими телевизионными приемниками АТП-1 (с кинескопом диаметром 18 см), серийно выпускаемыми Александровским радиозаводом. Проектировался этот узел специалистами ВНИИ телевидения (г. Ленинград) и ЦНИИ связи (г. Москва). Подобные телевизионные узлы, предназначенные для общежитий, гостиниц и многоквартирных домов, рассматривались как важная часть "Плана телефикации СССР" (раздел "Третьего пятилетнего плана СССР на 1938–1942 гг."). Это была попытка отечественных специалистов

в соответствии с политическими установками найти "свой советский путь" в телевидение и повторить схему, успешно найденную ранее для проводного радиовещания (в 1939 году в СССР уже было 4,5 млн проводных радиоточек и только около 1 млн радиоприемников).

Сколько всего телевизионных узлов было построено до войны, я выяснить так и не смог, но слышал о еще двух таких узлах в Москве в районе Новослободской и 1–й Мещанской улиц (теперь проспект Мира). После Великой Отечественной войны официальное внимание к телевизионным узлам ослабло, но, по имеющимся публикациям 1950–х годов, профессиональная аппаратура для телевизионных узлов по заказу Минсвязи СССР разрабатывалась в Московской городской радиотрансляционной сети (МГРС). На радиолюбительских выставках того времени экспонировались телевизионные узлы разного назначения — школьные и клубные, домовые и сельские, а также малоламповые (4–5 ламп) абонентские приемники (в обычных телевизорах тогда работало от 18 до 30 радиоламп). Был разработан даже такой узел с предельно упрощенным абонентским устройством, когда к абоненту выносился только репродуктор с кинескопом (доработанная осциллографическая трубка с электростатическим отклонением). Большим энтузиастом телевизионных узлов, или же, как тогда говорили, проводного телевидения, был главный инженер МГРС брат бывшего министра связи СССР В. А. Шамшина).

Однако мировая мода на телеэкраны больших размеров быстро докатилась и до СССР. Дистанционное питание и управление такими кинескопами в рамках телеузлов создавало больше проблем, чем решало. Поэтому уже в 1950–е годы одновременно с организацией массового производства дешевых телевизоров в соответствии с тогдашними концепциями развития СМИ начала создаваться огромная, практически тотальная система коллективного приема телевидения. Коллективная антенна для многоквартирных домов была включена в обязательные "Строительные нормы и правила (СНИП)". В итоге почти 80% советских телезрителей получили по кабелю несколько телепрограмм за минимальную плату, а благонамеренные жители приграничных районов к тому же не вводились в соблазн по части просмотра зарубежных телепрограмм.

Весной 1956 года меня вместе с другими членами студенческого кружка при кафедре телевидения Московского электротехнического института связи (теперь МТУСИ) пригласил на беседу наш заведующий кафедрой Семен Исидорович Катаев. У него находился пожилой человек, с которым он общался весьма уважительно. Мы были ему представлены как "не только студенты, но и опытные радиолюбители, умеющие работать головой и руками". Гость нашего шефа (отставной генерал) оказался жителем именно того первого московского дома, оборудованного телевизионным узлом, и пришел за дружеской помощью. Дело в том, что этот узел был построен однопрограммным, а в феврале 1956 года в Москве на третьем частотном канале стала передаваться вторая (московская) программа телевидения. В итоге в доме стали проходить довольно острые референдумы: когда и на какую программу настраивать единственный приемник телеузла?

Поскольку разработчики телеузлов "за давностью лет" потеряли к ним интерес, то Катаев поручил студенческому кружку поискать решение проблемы. Идей у нас было много, но сам "узел" оказался, к сожалению, фактически было даже серьезно оббесхозным, — не с кем судить план его реконструкции. В итоге почти полгода мы вели мелкий ремонт аппаратуры, — помню, что в некоторых квартирах у телевизоров кинескопы были еще довоенные, с зеленым свечением. К концу 1956 года районные власти посодействовали большинству жителей дома в приобретении обычных телевизоров (острый дефицит в те времена), и "исторический" телеузел прекратил существование.

Проходя теперь мимо дома № 17 по Петровскому бульвару, я мысленно представляю на его стене мемориальную доску: "В этом доме с 1938 по 1941–й и с 1946 по 1956 годы действовала первая в мире сеть кабельного телевидения".

Когда мы через неделю явились к Катаеву с докладом, он пояснил, что подобные телевизионные узлы являлись по сути дела пилотными участками разработанной в 1937–1938 годах в СССР огромной по тем временам системы кабельного телевидения на 10 тыс. абонентов для Дворца Советов. Этот Дворец, проектируемый с 1931 года, мыслился как центральное звено всей советской системы телерадиовещания (и как антенная опора высотой 420 метров). Хотя проект этот реализован не был, но созданные в ходе работы технические решения и оборудование резко продвинули вперед отечественное телевидение, в том числе и кабельное.

Как я узнал позже, идею строительства Дворца Советов выдвинул еще в 1922 году на I съезде Советов в Москве СМ. Киров. В своей речи он высказал опасение, что "скоро делегатам всех республик не хватит места в зале, а потому нужно в ближайшее время заняться постройкой такого памятника, в котором смогли бы собираться представители труда в достаточном количестве. Я думаю вместе с тем, что это здание должно явиться эмблемой грядущего могущества нашей страны!"

В соответствии с такими директивными идеями в проекте Дворца был предусмотрен Большой зал на 20 тыс. делегатов, в котором, между прочим, мог бы поместиться целиком весь храм Христа Спасителя. По планировке он представлял собой как бы половинку стадиона, обращенную к трибуне оратора и президиуму. Чтобы выступающие были бы видны всем делегатам, предполагалось оборудовать Дворец телевизионной системой с несколькими проекционными телеэкранами площадью до 100 кв. метров. Была предусмотрена как вариант система с индивидуальными телемониторами примерно для половины делегатов, о которой и рассказал нам тогда Катаев. Поэтому создание нескольких относительно простых телеузлов для предварительной обкатки впервые разработанной линейной аппаратуры для кабельной сети и абонентских телеприемников было частью общего плана.

Кстати, технологический опыт, полученный при проектировании кабельной сети для Дворца Советов и при эксплуатации телевизионных узлов, пригодился позже в 1950–х годах при создании "центральной телевизионной антенны" для очередной великой стройки — нового здания МГУ на Ленинских (Воробьевых) горах.

Она явилась по сути дела прародительницей будущих крупных систем коллективного приема телевидения (КСКПТ).

Опытный образец проекционной телевизионной системы, имеющей корни в проекте Дворца Советов, проходил подобную обкатку с 1954 года в московском кинотеатре "Эрмитаж" (на 600 мест). В нем был установлен телепроектор с площадью экрана 12 кв. метров (4x3 метра), в котором работал специальный кинескоп 23ЛК46 с ускоряющимся напряжением 60–75 киловольт (!). Экран применялся также специальный, с направленным отра жени ем. Поскольку телевизоров в Москве в то время было немного, то москвичи приходили сюда посмотреть передачи Московского телецентра, а во время трансляции футбола он набивался до отказа. Студентом я из любопытства несколько раз заходил в этот кинотеатр, но мне не везло: проектор был всякий раз закрыт лакированным фанерным кожухом.

Рассказ Катаева о кабельной сети Дворца Советов получил неожиданное продолжение через много лет — в 1967 году. В группе преподавателей МЭИС обсуждалось известие о кончине академика А. А. Расплетина, известного конструктора боевых ракетных систем. В беседе тон задавали его бывшие соратники по знаменитому КБ-1, но Катаев напомнил, что Расплетин прежде всего телевизионщик. И до Великой Отечественной войны, и в первые послевоенные годы он руководил разработкой вещательной телевизионной аппаратуры, в том числе для Дворца Советов и для Московского телецентра.

Когда мы вернулись на свою кафедру (я тогда работал у Катаева доцентом), наш всегда осторожный в разговорах шеф вдруг рассказал весьма деликатную по тем временам историю. По одному из вариантов проекта кабельной сети Дворца Советов предполагалось в Большом зале встроить в спинки кресел телевизионные момитры (прототип уже упомянутых АТП-1), чтобы делегаты могли бы лучше видеть выступающих. Но на Расплетина и его соавторов по этому проекту поступил донос (это был 1938 год!) со словами: "Они задумали к каждому креслу народных избранников подключить ток смертельно опасного напряжения — три тысячи вольт!"