Смертельно влюблён
Шрифт:
Всё же было так хорошо сегодня. Никаких срывов. Никаких криков. Ничего плохого и жестокого.
— Значит так, если я увижу на твоих руках хотя бы намёк на порез, то всё, что происходило с тобой до этого, тебе покажется детской сказкой. Ты поняла меня, любимая?
Никак не реагирует. Лишь смотрит вслед за собакой, которая выбегает из комнаты. Беру рукой её за подбородок, заставляя поднять взгляд на меня.
— Ты вообще понимаешь, что я могу завязать тебе ручки вместе с ножками, и без того неработающими, завязать глазки, оставить тебя на
— Да, — смирно проговаривает Полин, и мне становится чуть спокойнее.
Она знает меня. На что я способен. И поэтому она будет послушной и кроткой, совсем ручной.
— Вот и молодец, вот и умница. Ты знаешь, как я люблю твою покорность.
Весь мир против тебя ничто. Только ты можешь успокоить моего внутреннего зверя и точно так же спустить его с цепи.
— Сейчас мы тебя оденем и ты поедешь со мной на работу.
Как бы ни хотел, ни угрожал ей, но сейчас оставить полностью недееспособного ребёнка одного на несколько часов — не в моих силах. Не могу представить, если она так же упадёт, как сейчас, только меня рядом не будет. Будет лежать в холоде и с болью на теле. Такая безропотная и беспомощная. Без моей поддержки.
— Ты хочешь взять меня с собой? — с удивлением и теряясь спрашивает Полин.
— Да, я ведь давно тебе обещал это. Поэтому будь хорошей и послушной девочкой, и когда я буду нести тебя на руках, ведь сама идти ты не в состоянии, я хочу, чтобы твой взгляд был устремлён только на меня, никуда более, — серьёзно
предупреждал я.
Пару минут — и Полин была готова полностью. Первый раз за столько времени, когда я добровольно забираю её из дома. Такое волнительное чувство. Беспокойнее, чем когда на моих глазах её делали калекой. Тогда же напротив, я был вполне спокоен. Как будто так и должно быть.
В скором времени мы были на месте. Перед нами огромное здание, стеклянные окна делают его прозрачным. Просто небоскрёб, ведущий в небеса.
Полин увлечённо рассматривала его, даже не заметив, как я подошёл к ней.
— Давай будем выдвигаться. Ты ещё успеешь налюбоваться всем этим.
Беру её на руки. Это стало таким привычным для меня.
Перед нами открываются электронные двери. Захожу внутрь и подхожу к лифту. Люди здороваются со мной, но единственное, что я слышу — это её тяжёлое и волнительное дыхание.
Захожу в лифт. Поднимаемся с ней на последний этаж. Это занимает несколько минут.
Теперь мы словно поднялись выше неба, дорогой прямиком к Богу.
— Добрый день, Стаас, — удивлённо улыбаясь, проговорила моя секретарша.
Каждый день, что я прихожу сюда, меня бесит эта противная ухмылка на её лице. Но сейчас мне всё равно.
— Вам тут звонили несколько раз, — начинает говорить она.
— Не беспокой меня сегодня, пожалуйста, — проговариваю я, шагая в свой кабинет.
Всё, на что я мог
Захлопываю дверь. Впереди нас прямоугольный стол. К стене прилегает чёрный кожаный диван. Несу её во главу стола, усаживаю на своё кресло, что стоит прямо у окна. Разворачиваю к нему лицом. В её глазах отражалась буря эмоций, множество оттенков удивления, такого неподдельного и долгожданного.
Она смотрела так восторженно, даже от переизбытка чувств ухватилась за мою руку. Первая. Мне не пришлось просить её, угрожать или ставить условия, по которым бы ей пришлось сделать это. Полин сделала это осознанно. Её рука нежно накрыла мою. Так нежно, что страшное осмысление вошло в моё сознание.
Что произошло со мной, пока я был с ней? Что я сотворил с ней, пока она была со мной?
Она смотрела на большой мир вокруг неё, я — на неё, что заменяла мне целый мир.
Немыслимое осознание.
Я обманывал её. Манипулировал ею. Бил. Насиловал. И всё это беспорядочное количество раз. Забрал у неё свободу. Лишил дееспособности. Я — самое страшное чудовище, которое она могла повстречать. И самое ужасное, самое кошмарное то, что я бы не смог по-другому тогда и не смогу сейчас. Всё, что я делал с ней, убивает во мне всё живое, что она вырастила внутри меня.
Господи, неужели я и вправду сделал это с нею. Господи, неужели мой разум дошёл до этого, а руки не дрогнули. Собственноручно. Два здоровых мужика против маленькой беззащитной девочки. Она ждала моей помощи. Ждала её от меня, надеясь, что во мне осталось ещё что-то хорошее, доброе, ведь она рядом. Каждый раз она делилась со мной своим светом. С самого первого дня. С первой минуты.
Сколько раз у меня повысился голос на неё? А рука? Сколько раз она молила меня перестать, когда я думал только о том, как поудобнее лечь, чтобы легче было её трахнуть.
Когда я перешёл ту грань, что разделяла чистую любовь к ней и грязное сумасшествие, которое породила моя ревность?
Сердце останавливается, когда все эти картины вновь всплывают в моей голове.
Боже мой, кем я стал?
— Господи, — неосознанно произношу я, теряя связь с реальностью, — Полин, что я сделал с тобой? Милая, родная, пожалуйста, прости меня, молю тебя.
Ногами падаю на колени перед ней. Не могу поверить. Не могу прийти в себя.
Так жестоко заставил её испытать слишком много боли.
Слёзы скатываются по моим щекам, не спрашивая моего разрешения.
Руки обхватывают её ноги. Такие холодные. Каменные и погибшие от руки любимого человека.
Её пальцы блуждают по моим волосам.
Опять сама. Без всяких ненужных просьб и грубых ультиматумов.
— Неужели ты можешь прикасаться ко мне добровольно после всего, что я с тобой сделал? Неужели тебе не противно?
Но губы её не спешат отвечать. Только пальцы никак не останавливаются, заставляя слёзы истерически бежать наперегонки друг с другом.