Смертельное путешествие
Шрифт:
– Это если человек не был отделен от кресла.
– Именно. Кроме того, когда при крушении самолет еще движется вперед, кресла, обращенные в сторону движения, деформируются в этом направлении. При разрушении в воздухе такое происходит не всегда, поскольку части самолета падают на землю в разной очередности.
– И что же?
– Для семидесяти процентов найденных на сегодня кресел характерна отчетливая деформация в продольной плоскости. Менее сорока процентов из них деформированы по направлению движения.
– Значит, разрушение произошло в полете.
– Без сомнения. Группа Сьюзен продолжает изучать характер
Лоуэри нажал несколько клавиш, и на экране вновь возникла первоначальная диаграмма.
– И почти не остается сомнений в том, где именно произошел взрыв.
С этими словами он указал на жгуче-красное пятно слева в хвостовой части салона.
– Взрыв – это не обязательно бомба.
Мы разом обернулись и увидели, что на пороге клетушки стоит Магнус Джексон. Он одарил меня долгим взглядом, но ничего не сказал. Позади нас сиял ослепительной радугой монитор компьютера.
– Версия с ракетой только получила новое подтверждение, – сообщил Джексон.
Мы молча ждали продолжения.
– У нас есть трое свидетелей, утверждающих, что видели некий предмет, запущенный в небо.
Райан обхватил рукой спинку своего стула.
– Я беседовал с преподобными Клэборном и Боумэном и могу сказать одно: их коэффициент умственного развития в сумме вполне соответствует уровню волосатой гусеницы.
«Интересно, – подумала я, – откуда у Райана такие познания о волосатых гусеницах…»
Но спрашивать вслух не стала.
– Время и описание происшествия у всех троих почти идентичны.
– Как и их генетический код, – съязвил Райан.
– Эти свидетели согласятся пройти проверку на детекторе лжи? – спросила я.
– Они наверняка считают, что излучение микроволновки пагубно воздействует на их детородные органы, – заметил Райан.
Джексон почти улыбнулся, но меня шуточки полицейского уже начали раздражать.
– Вы правы, – сказал Джексон. – В этих краях, как в любой сельской местности, существует здоровое предубеждение против властей и науки. Свидетели отказались подвергнуться испытанию на полиграфе, чтобы правительство с помощью этой технологии не промыло им мозги.
– И не вымыло из них всю дурь?
На сей раз Джексон бегло улыбнулся. Затем ведущий следователь НКБТ вновь окинул меня испытующим взглядом и, не сказав более ни слова, вышел.
– Можно еще раз глянуть на распределение по местам? – спросила я.
Лоуэри бодро простучал по клавишам, и схема появилась на мониторе.
– Можете наложить сюда диаграмму повреждений?
Перестук клавиш – и на экран вернулась палитра Сёра.
– На каком месте сидела Марта Симингтон?
– Один «а». – Лоуэри указал на первый ряд в первом классе.
Голубой цвет.
– А студент из Шри-Ланки?
– Анурудха Махендран – двенадцать «f», перед правым крылом.
Синий цвет.
– Где сидели Жан Бертран и Реми Петричелли?
Палец Лоуэри скользнул вниз, к последнему ряду
– Двадцать три – «а» и «b».
Обжигающая краснота.
Эпицентр.
11
После совещания мы с Райаном отправились завтракать в «Хот-дог Хевен» и во время трапезы наблюдали за туристами на вокзале железной дороги Грейт-Смоки-Маунтинс. Потеплело, к половине второго дня температура поднялась до двадцати с лишним градусов. Ослепительно сияло солнце, веял едва заметный ветерок – словом, настоящее бабье лето, верней, «индейское», как говорят по всей Северной Америке и как гораздо уместней звучит в краю чероки.
Райан пообещал расспросить о ходе опознания жертв крушения, а я – поужинать с ним сегодня. Когда он уехал, я ощутила себя домохозяйкой, которая только что отправила детей в школу полного дня: теперь томиться от скуки до вечера, пока не вернется шумное воинство.
Возвратившись в «Дом на холме», я вывела Бойда на очередную прогулку. Пес был в восторге, но на самом деле этот поход предназначался для меня. Я была возбуждена и раздражена, просто необходимо было как следует устать. Кроу так и не позвонила, а в окружной суд до понедельника не попасть. Лишенная доступа в морг и возможности общаться с коллегами, я так же не могла продолжить и исследование найденной ступни.
Тогда я попыталась занять себя чтением, но к половине четвертого поняла, что сыта этим занятием по горло. Схватив сумочку и ключи, я отправилась куда глаза глядят.
Едва покинув пределы Брайсон-Сити, я проехала мимо дорожного указателя «Резервация чероки».
Дэниел Ванета был чероки. Жил ли он в резервации в то время, когда пропал без вести? Этого я припомнить не могла.
Через четверть часа я была на месте.
Когда-то племени чероки принадлежали 135 000 квадратных миль Северной Америки – территория, включавшая части нынешних восьми штатов. В отличие от индейцев прерий, которые столь популярны у создателей вестернов, чероки жили в бревенчатых хижинах, носили тюрбаны и одевались на европейский манер. Благодаря слоговой азбуке Секвойи [38] в середине 20-х годов XIX века у чероки появилась письменность.
38
Секвойя – вождь чероки, создавший письменность этого народа.
В 1838 году – одно из самых бесчестных предательств в новейшей истории – индейцев чероки согнали с родных мест и принудительно депортировали на 1200 миль к западу, в Оклахому. Этот марш смерти назвали «Дорогой слез». Выжившие после депортации стали западной ветвью чероки. Восточная ветвь народа состоит из потомков тех, кто укрылся от депортации и остался в Смоки-Маунтинс.
Проезжая мимо указателей «Индейская деревня Оконалуфти», «Музей индейцев чероки» и «Спектакль под открытым небом „К этим горам“», я, как обычно, испытывала гнев, думая о том, как безжалостна и бесцеремонна может быть судьба. Все эти современные предприятия, хоть и созданные ради наживы, были вместе с тем попытками сохранить культурное наследие и наглядно демонстрировали стойкость народа, который когда-то был бессовестно обманут моими благородными предками-колонистами.