Смертельные иллюзии

Джойс Бренда

Господи.

Ему приснилось, что он занимается любовью с Мэгги Кеннеди.

Ошеломленный – разочарование было столь велико – Эван отстранился от Бартоллы.

Она взяла его за руку:

– Милый, что ты делаешь? Что случилось?

Он вымученно улыбнулся, погружаясь в оцепенение.

– Извини, – невнятно пробормотал он, поспешно завершая по ошибке начатое дело. В момент оргазма в голове вновь возник образ ирландки, улыбающейся ему. Как бы он ни старался, она его не оставит.

Эван перекатился на спину.

Бартолла прильнула к нему и засмеялась:

– Ты такой необыкновенный мужчина, дорогой.

Эван прикрыл ладонью глаза. Он не хотел думать о красивой швее, занимаясь любовью с Бартоллой!

– Эван, все в порядке?

Он вскочил с кровати и, не обращая внимания на наготу, прошел в гостиную его номера люкс. Там он налил себе выпить, отметив, как дожат руки.

Что за чушь! Эти видения другой женщины вовсе

ничего не значат – такое случалось сотни раз, боже правый. И Мэгги Кеннеди совсем не принадлежит к его типу женщин. Она слишком мягкая и кроткая, господи, она слишком хороша для такого шалопая, как он.

– Можно к тебе? – раздался голос Бартоллы.

Он повернулся, скрыв раздражение. На ней был только прозрачный пеньюар, и всего несколько недель назад он спокойно относился к такому виду, а сейчас эта привычка внезапно вызвала раздражение.

Эван взял бутылку шампанского из ведерка со льдом и стал открывать. Она предпочитала шампанское.

– Принести тебе халат? Я ничего не имею против, но может войти горничная, бедняжка потом долго не оправится от потрясения.

– Спасибо, – равнодушно ответил Эван, все еще погруженный в собственные мысли.

Когда она вышла, он повернулся к окну. Движение на Пятой авеню почти всегда было интенсивным. Сливки общества, предпочитавшие жить за городом, спешили на всевозможные приемы, балы, в театры. Внезапное желание посетить закрытый клуб удивило Эвана.

Такое случилось не впервые. Каждый вечер он покрывался липким потом, стоило лишь подумать об игре, любой, будь то покер или кости, не важно. Боже, ничто не может сравниться с тем волнением и азартом, когда ставки настолько высоки, что речь идет о жизни и смерти.

Эван отставил бокал со скотчем.

Опять перед глазами появилось улыбающееся лицо Мэгги. Она посмотрела прямо ему в глаза и покачала головой. Нет.

Вернулась Бартолла и протянула ему синий бархатный халат с его монограммой, вышитой на кармане черными и золотыми нитями.

– Какие планы на вечер? – спросил Эван. Он не пойдет в клуб. Возможно, настанет день, когда желание играть уменьшится или даже исчезнет совсем.

– У нас есть билеты в театр, но боюсь, что занавес поднимут уже через час. Сомневаюсь, что успею так быстро собраться.

Эван продолжал смотреть в окно. Он поймал себя на мысли, что предпочел бы провести этот вечер в одиночестве, нежели с любовницей. Но он не мог доверять себе настолько, чтобы остаться одному. Ни на секунду.

– Милый, – Бартолла взяла его стакан и наполнила виски, – я хочу поговорить с тобой.

Тон был на удивление серьезным.

Эван посмотрел на нее и увидел, что на лице больше нет улыбки. Его охватило волнение. Она собирается с ним расстаться? Бартолла ему нравилась, он ценил ее мастерство в постели, иногда даже казалось, что он влюблен в графиню. Сейчас он внезапно понял, что никогда не любил ее.

– Хорошо, – согласился Эван, признаваясь себе, что расставание его нисколько не расстроит. Возможно, действительно пришло время закончить их роман.

Мэгги ему улыбнулась.

Неожиданное видение изумило. Почему она является так часто? Зачем?

– Тебе нехорошо? – Бартолла потянула его к креслу.

– Все нормально. Надеюсь, ты не собираешься меня бросить. – Он передумал. – Я безмерно счастлив с тобой.

Теперь Мэгги смотрела укоризненно.

– Ты решил, что я хочу тебя бросить? – воскликнула Бартолла. – Эван, дорогой, я же люблю тебя! Милый, надеюсь, ты будешь рад.

Эван смотрел на нее, размышляя о клубе, столах, вспоминая звуки рулетки, смех, разочарование, разговоры, витающее в воздухе возбуждение. Одновременно он думал и о Мэгги.

– О чем ты?

Бартолла всплеснула руками:

– Я беременна, дорогой. У нас будет ребенок. Разве это не чудесно?

Было только девять часов, но Ли Анна уже лежала в постели в ярко освещенной комнате. Она даже не пыталась заснуть. Прислушиваясь к уличному шуму, вспоминала события прошедшего дня.

Она гуляла с девочками на Мэдисон-сквер. Помощник катил ее кресло, а девочки гуляли рядом в обществе миссис Флауэр и Петера. Сестры были счастливы, Кейт развлекала Ли Анну рассказами о школе и друзьях, Дот постоянно перебивала ее, требуя к себе внимания. Ли Анна едва сдерживала слезы, борясь с депрессивным состоянием.

Она закусила руку, чтобы подавить рыдания. Она больше никогда не пойдет с девочками в парк.

Как она могла считать здоровье, возможность ходить чем-то вполне естественным?

Ли Анна уже не впервые задумалась о том, не было ли это наказанием за то, что несколько лет назад она ушла от мужа, хоть и сама не признавалась себе, что действительно оставила его. Она была уверена, что он поедет за ней и привезет домой, а потом будет делать все, чтобы угодить ей. Как же она была наивна, глупа и самоуверенна!

И все же он последовал за ней. На глаза навернулись слезы. Рик приехал в Европу инкогнито и вскоре вернулся домой один. Если бы она тогда знала о его приезде. Ее ничто бы не остановило, она нашла бы его и вернулась с ним.

Однако Ли Анна об этом не знала. Она ждала и ждала, а через полтора года позволила себе закрутить роман. Страстный

роман со сладковато-горьким привкусом. Это не принесло ей облегчения, кроме того, натолкнуло на мысль, что брак ее может распасться.

Тогда она узнала, что у мужа появилась любовница – красивая женщина немного старше его, вдова и интеллектуалка, суфражистка, как и его мать, – Ли Анна была уязвлена, но делала вид, что это ей безразлично. Она еще надеялась увидеть его входящим в свою гостиную с намерением предложить вернуться домой.

Но Рик так и не приехал, и ей пришлось перебраться в дом родителей, чтобы ухаживать за больным отцом. Ли Анна всячески старалась не думать о том, что сейчас их разделяет уже не океан, а всего несколько миль по железной дороге. Потом Бартолла написала ей, что Рик Брэг влюбился в Франческу Кэхил, и она выехала в Нью-Йорк ближайшим поездом.

Он презирал ее с того самого момента, как увидел впервые после разлуки.

А сейчас говорит, что хочет заботиться о ней. Ли Анна подняла заплаканные глаза к потолку. Никогда.

Она вытерла слезы. Рик собирается заниматься политикой с женой в инвалидном кресле? Интересно, он сам будет ее возить или воспользуется услугами помощника? Как она может быть хозяйкой приемов, если не способна самостоятельно даже сходить в туалет? Из глаз полились слезы. А как же супружеский долг? Единственное, что не вызывало ее сомнений, – это удивительное мужество Рика. Будет ли он относиться к ней с безразличием? Ли Анна нервно рассмеялась. Или ей стоит оставаться безразличной, если он решит завести любовницу? Сердце сжалось от боли. Нет, Рик не станет к ней прикасаться!

Она зажала рукой рот, чтобы сдержать рыдания. Она ненавидела себя за собственную беспомощность, она не мученица и не героиня. Франческа Кэхил умна и отважна. А ее судьба ползти по жизни калекой. Боже, ничего уже не вернуть, Рик заслужил быть рядом с такой женщиной, как Франческа.

Хлопнула входная дверь.

Ли Анна замерла, услышав его голос внизу, у лестницы. Она поспешно вытерла слезы углом простыни и претворилась спящей. Через несколько секунд послышались шаги на лестнице. Ей стало легче. Если бы можно было провалиться в сон до того, как он войдет! Сон не приходил. Когда он проводила много времени в кресле или в постели, единственным желанием было уснуть, уснуть, уснуть. И тут она услышала его шаги совсем близко.

Ли Анна напряглась, стараясь при этом дышать ровно, и прислушивалась к каждому звуку. Лестница была старой, как и сам дом, доски поскрипывали. Шаги по коридору. Рик остановился у двери их комнаты, которую Макфи оставил открытой.

Она старалась дышать ровно и спокойно – сложная задача для скованного страхом тела.

Рик подошел к кровати.

Только бы он поверил, что она спит.

Он наклонился к ней и коснулся плеча, убрал прядь волос с лица, поправил одеяло. Ей показалось, что эти вполне невинные прикосновения имеют сексуальный подтекст.

– Ли Анна? – прошептал Рик, и она поняла, что он знает, что она не спит.

Она подождала, надеясь, что он не будет настаивать и уйдет.

– Тебе ничего не нужно? – ласково спросил он. Она не смогла его обмануть.

Ей хотелось закричать от бессилия.

– Все хорошо, – ответила она.

Рик медлил, все еще склонившись над ней. Ее глаза распахнулись, натолкнувшись на недоверчивый взгляд.

– Что ты делаешь?

На его виске пульсировала венка.

– Был трудный день. Лягу спать.

Он никогда так рано не ложился! Она хочет побыть одна! Ах, если бы у них был большой дом, она смогла бы иметь собственную спальню, собственную кровать!

– Сейчас только девять, – с раздражением заметила Ли Анна.

Рик внимательно смотрел на нее.

– Не делай этого, – предупредила она.

Рик постоял еще несколько мгновений, а затем лег на свою половину кровати, не раздевшись и даже не сняв ботинки.

– Что ты делаешь?!

Он обнял ее и прижал к себе:

– Позволь мне просто обнять тебя.

Она хотела сказать «нет». Пыталась возразить. Но не могла. Душа ее рыдала.

* * *

Было уже очень поздно и очень темно – лишь бы с Бриджид ничего не случилось!

Гвен бежала так быстро, как только могла. Начальник задержал ее и еще двух работниц из-за заказа крупного универмага, с выполнением которого они опаздывали. Гвен пришлось подчиниться – его не трогали ее мольбы и не волновали страхи. Гансу Шмиту не было дела до того, что в округе бродит хладнокровный убийца, а ее дочь осталась дома одна. Ночь выдалась тихой, беззвездной и холодной. Ветер шелестел у ее лица, обволакивая все тело холодом до самых костей. Гвен задыхалась от страха за дочь. Улицы были полупустынны, она остановилась на перекрестке, чтобы пропустить приближающуюся коляску.

Вокруг ни души, но это не важно. Убийца подкрадывается к жертвам и убивает их. Гибель Маргарет Купер тому доказательство. Преступник может быть сейчас в ее квартире, может напасть на Бридж…

А может быть, там Дэвид? Гвен знала, что муж ненавидит ее всем сердцем. Его слова о желании помириться ерунда, ему это нужно лишь для того, чтобы до конца жизни мучить ее, постоянно напоминая о единственной измене. И настроить Бриджид против матери. Все же Гвен не думала, что Дэвид ненавидит дочь, собственную плоть и кровь. Но с уверенностью сказать нельзя. Он человек слабый, а значит, трусливый.