Смертельные тайны
Шрифт:
Дождь преследовал нас с самой долины, даже на асфальте было небезопасно. Через пятнадцать минут мы заметили пикап ФСАГ в кювете на противоположной стороне дороги. Фары его горели под косым углом, дверца со стороны водителя была распахнута. Резко развернувшись, Матео затормозил на обочине. Я выскочила из кабины еще до того, как машина полностью остановилась, чувствуя, как тяжелый холодный страх сдавливает внутренности.
Дождь и темнота не помешали мне заметить темные брызги, покрывавшие внешнюю панель со стороны водителя. А увиденное внутри заставило похолодеть.
Карлос лежал за рулем, согнувшись пополам, ногами и головой
Молли сидела с пассажирской стороны, держась одной рукой за ручку дверцы. Другая ее рука лежала на коленях ладонью вверх. Она обмякла, словно тряпичная кукла, раздвинула ноги и откинула под странным углом голову на спинку сиденья. На ее нейлоновой блузке расползались два грибообразных потека.
Перебежав обочину, я дрожащими пальцами коснулась горла Карлоса. Ничего. Передвинула руку, пытаясь нащупать признаки жизни. Ничего. Проверила запястье. Ничего.
Господи! Сердце отчаянно колотилось в груди.
Подбежал Матео, жестами показывая, чтобы я проверила Молли. Подобравшись к ней, я просунула руку в открытое окно и пощупала пульс. Ничего. Я снова и снова прижимала пальцы к бледной коже на ее горле. Напротив что-то кричал в телефон Матео, повторяя мои лихорадочные попытки.
На четвертый раз я ощутила пульс, слабые и неуверенные толчки. Он едва чувствовался, но был!
– Она жива! – крикнула я.
Рядом оказалась Элена. Блеснули ее широко раскрытые глаза. Женщина открыла дверцу, и я, нагнувшись, подхватила Молли на руки. Усадила ее вертикально и, чувствуя, как дождь жалит шею, расстегнула куртку пострадавшей, задрала свитер – и нашла два источника кровотечения. Расставив для равновесия ноги пошире, я зажала ладонями раны, молясь, чтобы помощь прибыла вовремя.
В ушах стучала собственная кровь. Сто ударов в минуту. Тысяча.
Я тихо шептала на ухо Молли, пыталась ее ободрить, упрашивала остаться со мной. Руки онемели, ноги свело судорогой, спина ныла от напряжения.
Остальные жались друг к другу, обменивались короткими фразами или обнимались. Из проносящихся мимо машин к нам поворачивались любопытные лица, но никто не хотел ввязываться в драму, что разворачивалась на дороге в Сололу.
Лицом Молли напоминала привидение, губы посинели по краям. Я заметила на ней золотую цепочку, крошечный крестик, наручные часы. Стрелки показывали восемь двадцать одну. Поискала мобильный, но его нигде не было видно.
Дождь кончился так же внезапно, как и начался. Где-то завыла собака, ей ответила другая. Осторожно пискнула ночная птица, потом еще раз.
Наконец я заметила вдали на шоссе красный огонек.
– Они уже здесь, – прошептала я на ухо Молли. – Держись, девочка. Все будет хорошо.
Я чувствовала, как скользят пальцы. Кровь и пот.
Красный огонек приблизился и разделился надвое. Несколько минут спустя на обочине с визгом затормозили машины «скорой» и полиции, обдав нас гравием и теплым воздухом. Красный пульсирующий свет упал на блестящий асфальт, мокрые от дождя автомобили, бледные лица.
Молли и Карлоса перенесли в «скорую», и она умчалась в сторону Сололы. Элена и Луис поехали следом. После короткого допроса остальным разрешили вернуться в Панахачель, где
Наша команда размещалась в «Санта Розе», недорогом отеле, что спрятался в переулке возле авениды [6] Эль-Фруталь. Войдя в свой номер, я разделась, бросила грязную одежду в угол и приняла душ, благодаря ФСАГ за то, что они дополнительно оплачивали горячую воду. Хотя после бутерброда с сыром и яблока в полдень у меня не было во рту ни крошки, страх и усталость отбили всяческое желание есть. Я рухнула на постель, не в силах избавиться от мыслей о жертвах в колодце в Чупан-Я и в ужасе думая о Молли и Карлосе.
6
Широкая, засаженная деревьями улица, проспект в городах латиноамериканских стран.
Ночью меня мучили кошмары. Осколки младенческого черепа. Невидящие глазницы. Кости рук, замотанные в истлевший гюипиль [7] . Забрызганный кровью пикап.
Казалось, что гибели не избежать – ни днем, ни ночью, ни в прошлом, ни в настоящем.
Я проснулась от крика попугаев. Сквозь ставни сочился слабый серый утренний свет солнца. Случилось нечто ужасное. Но что?
Холодной волной нахлынули воспоминания о вчерашнем вечере. Подтянув колени к груди, я полежала несколько минут, боясь новостей, – но знать было необходимо.
7
Национальная одежда индейцев Центральной Америки. – Прим. перев.
Откинув лоскутное одеяло, я проделала укороченный утренний ритуал, после чего надела джинсы, футболку, свитер, куртку и кепи.
Матео и Элена пили кофе за столом во дворе, на фоне оранжево-розовых стен. Я присоединилась к ним. Сеньора Саминес поставила передо мной кофе, а затем принесла остальным по тарелке с huevos rancheros [8] , черной фасолью, картошкой и сыром.
– ?Desayuno? – спросила она. – Завтрак?
– S'i, gracias [9] .
8
Яичница с тортильей и соусом сальса. – Прим. перев.
9
Да, спасибо (исп.). – Прим. перев.
Добавив сливок в кофе, я посмотрела на Матео.
Он заговорил по-английски:
– Карлос получил пулю в голову и еще одну в шею. Он мертв.
Кофе у меня во рту превратился в кислоту.
– Молли дважды выстрелили в грудь. Она пережила операцию, но сейчас в коме.
Я взглянула на Элену. Глаза ее покраснели, под ними проступили синяки.
– Как это случилось? – спросила я, снова поворачиваясь к Матео.
– Предполагают, что Карлос сопротивлялся. В него стреляли с близкого расстояния, не внутри пикапа.