Смертельный мир
Шрифт:
Да, таких молодых кардиналу венчать еще не доводилось. Но он тут же забыл об Ащуке и Векре. Во втором женихе он ожидал увидеть князя Ембека, о котором так беспокоился отец. Вместо князя под ручку с молоденькой цесаревной Купафкой к нему подходил тот самый пришлый Фролм! Так же, как и у Ащука, левая кисть его была перебинтована, а значит, осужденный на смерть беглый убийца тоже пожертвовал своим мизинцем и тоже венчается. Да еще с кем!
Кардинал встретился с Фролмом взглядом. Пришлый был даже не столько спокоен, сколько флегматичен. Казалось, происходящее ничуть его не волнует. Но кардинала
Но где же князь Ембек? Кардинал обернулся, кивком подозвал стоявшую поблизости царицу Гущу и задал ей этот вопрос.
– Молодого князя убили лесные, – сообщила Гуща. – Не исключено, что самолично граф Винсепто. – И, видя, что нахмурившийся кардинал, о чем-то сосредоточенно думает, добавила:
– Кстати, Ваше преосвященство, вам известно, что младший сын Гурлия, принц Читко тоже убит?
– Вот как? – Манай не удержался от того, чтобы с усилием потереть ладонями лицо. – И это может означать только…
– Войну не на жизнь, а на смерть, – с улыбкой пожала плечами царица.
– А князья?
– У меня с Низлым был заключен договор об объединении наших усилий, – призналась Гуща. – Они идут войной на горных, мы – на лесных. Залогом союза должно стать венчание наших потомков: его внук должен был обвенчаться на одной из обитательниц царства, предположительно на цесаревне Скорпе, моя младшая внученька Купафка – выбрать в мужья кого-нибудь с Княжеского острова. Купафка женишка себе нашла, пусть и не из князей, но с виду крепкого. А вот князек Ембек, увы, ушел в мир иной. А здесь ни с того ни с чего и дочуре моей страсть взыграла. Чем, мол, я хуже дочери, тоже, мол, венчаться хочу. Да не абы за кого, а за самого принца! А что – ее право! Да и выгодно это венчание и царству нашему, и королевству Горному.
– Но князья-то как? – вновь спросил Манай.
– А что нам они? – царица презрительно усмехнулась. – Две крепости герцогских захватили, а удержать не смогли. И Ембек этот погиб по глупости. Если честно, я рада, что Винсепто его проткнул, а то, глядишь, взял бы князек в жены мою Скорпу, и, что дальше? Какое может быть потомство у гомика и лесбиянки? А если уж на то пошло, нашему царству гораздо выгоднее объединиться с вами, чем с князьями. Что князья? И сколько их осталось? Заперлись на своем острове, вот и пускай остаются там вымирать…
– Вымирать… – вздохнул кардинал. – Да, Тамара, натворила ты дел.
«С другой стороны, – подумал Манай, – Творца всегда радовали войны, интриги, казалось бы, совершенно немыслимые союзы, неожиданное развитие событий. Вот, пожалуйста, за последние дни событий в мире за стеной произошло столько, что на три года хватит. Но сам-то Творец, почему никак на это не реагирует? Где новые пришлые? Где он сам? А вдруг этот Фролм и в самом деле может хоть как-то прояснить ситуацию?»
– Цесаревна Купафка, – обратился кардинал к девушке, вцепившейся в руку этого самого пришлого, и слово в слово повторил вопрос, заданный ее матери:
– Я не буду спрашивать, любите ли вы своего суженого. Ответьте лишь – почему вы выбрали именно его?
– Потому что он – настоящий жеребец! – выкрикнула цесаревна.
И вновь кардинал
– А с тобой, пришлый Фролм, я должен поговорить наедине, – сказал кардинал.
– Нет! – неожиданно возразил тот. – У меня нет секретов от моей будущей супруги, – и с некоторой наглецой добавил, – Ваше преосвященство.
У Его преосвященства отвисла челюсть. Этот… выскочка… Это… ничтожество еще смеет противиться ему – самому влиятельному человеку мира за стеной?!
– Девочка, отойди-ка в сторонку, – не повышая голоса, велел Манай.
– Нет, – набычилась Купафка. – Я не собираюсь покидать своего будущего супруга…
– Хорошо, – кардинал сумел подавить едва не вырвавшееся ругательство и прошипел девушке в лицо:
– В таком случае цесаревне Купафке, наверное, будет небезынтересно узнать, что ее потенциальный супруг, который, кстати, после обряда венчания получит титул цесаревича, то есть, потенциального наследника престола, на самом деле беглый убийца, прежде осужденный Горным королевством на смертную казнь путем четвертования?!
– Если Горное королевство и женское царство собираются стать союзниками, о таком пустяке, как убийство, придется забыть, – парировала Купафка.
– Ты не понимаешь! – Манай потряс кулаками. – Не знаешь…
– Сегодня ночью, – осмелилась перебить кардинала цесаревна, – я узнала от будущего цесаревича очень-очень много нового. Например, то, что я дочь самого Творца…
– Что? – Манай поперхнулся. – Как? Как Творца?!
– Вот так, – Купафка состроила гримасу. – Творца Максима Николаевича. И мое имя и отчество – Купафка Максимовна.
Из возникшего ступора кардинала вывел голос Фрола:
– Они – одно лицо, Ваше преосвященство. Царевна Векра обратно преобразовывалась, когда Максим Николаевич был в самом соку. Вполне…
– Как он выглядит? – кардинал снизошел до того, что схватил жениха за грудки.
– Руки – прочь, – тихо сказал Фрол и предупреждающе передернул буграми мышц. Отчего и Купафка, и Манай вздрогнули. Цесаревна с новой заинтересованностью посмотрела на жениха снизу вверх, кардинал отдернул руки. Но вопрос повторил:
– Каким ты видел Творца?
– Высокий, седовласый, кареглазый, – как ни в чем не бывало, начал перечислять Фрол. – В юности, наверняка, был очень сексапильным. На подбородке – ямочка, точь-в-точь такая же, как у нее, – жених кивнул на невесту. – И разрез глаз… Да ты сам-то сравни, Твое преосвященство…
– Не сметь обращаться со мной на равных! В этом мире…
– За что… ТЫ… боролся… на то… ТЫ… и напоролся, – с небольшими паузами выдал Фрол.
И эта неторопливость, размеренность, спокойствие в интонации пришлого подействовали на кардинала словно ушат холодной воды. Он вдруг понял, что это никакая не бравада, что стоящий перед ним человек действительно непрост и даже опасен. Он вдруг представил, что в эту самую минуту Творец пристально наблюдает за всем происходящим. Представил, что если сам сделает что-то не так, то стоящий перед ним пришлый, не просто напряжет мышцы, но и задействует вложенную в них силу, а Творец так и будет продолжать наблюдать, как его наместнику-кардиналу, к примеру, свертывают шею.