Смертный страж. Тетралогия
Шрифт:
— Жу-ужа… Жужа любит загорать, — приговаривала девочка.
Вывей жмурился, дрыгал лапами и тихонько подтявкивал, поскольку иначе не умел. Ему было хорошо. И вдвойне приятно от этого состояния, потому что постоянно пребывать в ненависти он был не способен. Лишь благодаря имбирной кареглазке мог он проявлять не только злобу, не только решительность — но и заботу, и природную волчью нежность. А проводив девочку домой и убедившись, что вонючая развозчица смерти скрылась из квартала, Вывей спокойно отправился к логову жертвы, запрыгнул на еще теплый капот
Поутру он опять оттер дочь охотника и его подругу обратно в парадную и не давал выйти до тех пор, пока не примчался на машине сам двуногий, красный и потный, и не погнался за Вывеем прямо через кусты, размахивая какой-то палкой. Сманив человека в сторону, волк описал широкую дугу, вернулся к входной двери и снова загнал женщин в подъезд.
— Я тебя пристрелю!!! — заорал охотник, нагоняя зверя. Но Вывей только презрительно оскалился и освободил проход.
В этот раз двуногий повел себя умнее: не погнался, а постучал в дверь, провел дочку и подругу до машины, сел сам и, яростно газанув, уехал. Однако волк понимал, что так просто это не закончится — и все свободное время исследовал окрестности, готовя пути отступления и выискивая укрытия на случай внезапной опасности.
Несколько дней подряд охотник сам выводил своих женщин, сажал в «УАЗ» и увозил. Вывей неизменно встречал их у дверей грозным рыком и пытаясь цапнуть за одежду, вынуждая девочку прятаться за родителей. Но однажды утром двуногий вышел один, держа в руке телефон и, довольно осклабившись, сообщил:
— Вот тебе и конец! — и нажал на кнопку.
Волк чуть наклонил голову, прислушался, пока ничего не понимая.
— Жди-жди, — посоветовал двуногий. — Я ведь знаю, возле дома ты все проверяешь, тут тебя не заловить. Так что обложили мы тебя издалека. Но кругом и крепко. Сейчас ты сдохнешь. Понял?
Вот теперь Вывей сообразил, отчего сегодня собаки ведут себя так странно: сбились вместе в нескольких местах и не пустобрешат, а перелаиваются. И отчего их оказалось так много, несмотря на недавний набег живодеров. И почему лай вдруг начал приближаться сразу со всех сторон. Волк осел на задние лапы, разворачиваясь, и резво кинулся бежать: стремглав между машинами, сквозь шипастые кусты боярышника, в прыжке через забор, по детской площадке, потом вокруг трансформаторной будки и — с прыжком в сторону от тропы — снова вдоль дома.
— Он здесь, здесь! Я видел! — громко предупредил кто-то от деревьев.
Вывей тут же отвернул, слыша, как неуклонно приближается азартный лай, перемахнул очередной проезд, прыгнул через забор, скользнул под темно-красный «Бентли», промчался мимо будки охранников парковки, припустил дальше, петляя между машинами и кустами и пытаясь запутать след.
— Здесь, здесь! Он здесь… — Похоже, двуногий расставил загонщиков чуть не на каждом проулке. А собаки лаяли и рычали уже совсем рядом, почти за спиной.
Вывей
— Он здесь!!! — закричал кто-то совсем молодой от дальнего края дома.
Вывей опять сорвался во весь опор, молниеносно проскакивая открытое место до кустов — но уже понимал, что обнаружен. Оставалось одно — таиться среди клумб и бежать вдоль дома, полагаясь на скорость и слух.
Писк замка!!!
Он крутанулся, в несколько огромных прыжков преодолел пространство и успел влететь в темную щель еще до того, как неторопливый доводчик закрыл дверь за юной леди в такой короткой юбке, что она больше походила на широкий пояс. Девушка вскрикнула, ощутив мимолетное прикосновение к своим ногам, но пока оглядывалась — волк успел взметнуться на второй этаж, забежать за шахту лифта и притаиться.
Девушка, так ничего и не поняв, отправилась в свою квартиру, мерно позевывая на каждом шагу. С улицы доносился лай, голосов становилось все больше. Это означало, что его укрытие почти найдено, что вот-вот двуногие начнут обыскивать дом, поднимутся по лестницам, заглядывая в каждый уголок. Толпой и с собаками — найдут, обязательно найдут. А значит, оставалось только одно…
Вывей вышел из-за шахты, привстал на задние лапы, зубами ухватил ручку мусоропровода, повернул защелку, поднял крышку, оттолкнул в сторону, подпрыгнул, забираясь на край и, прижав морду к лапам, медленно заскользил в темный зев. Крышка теранула его по холке, опора исчезла, он ухнулся вниз, в неразличимую бездну… И почти сразу бухнулся на что-то мягкое, шуршащее и очень, очень, очень вонючее. Однако невыносимое амбре на этот раз зверя только порадовало: среди этих миазмов различить его дух не сможет ни одна собака.
— Ну, и где?! — возмущенно переговаривались двуногие снаружи.
— Говорю тебе, я его видел! Он тут через площадку перебегал.
— Куда?
— Сюда! Кусты кругом! Я что, брат стекольщика? Собаки у вас на что?! След взяли?
— Взяли! Да проку от этого? Следы вдоль всего дома. Вот и гадай, что хочешь!
— Может, в парадную какую заскочил?
— Может, и заскочил! Сейчас посмотрим. Мужики, петли только возьмите. Если правда в доме, порвать может. Матерый. Так что осторожнее!
— Проклятье, ничего не понимаю! Как сквозь землю провалился… Ищеек нужно было брать, а не охотничьих!
— Ищейка на волка не пойдет, они на людей натасканы.
— Да хоть бы нашла!
— Ключи от парадных есть у кого?
— Нужно подождать, пока кто местный появится… И собак отведите, напугаете зазря — фиг кто выйдет, фиг пропустит…
— Подвал! Подвал тоже проверить нужно!
— С той стороны посмотрите, по окнам. Он, когда уходил, один дом так проскакивал, через подвальные окна. Может, и здесь насквозь пробежал.