Сметенные ураганом
Шрифт:
Несколько раз они встретились глазами, и Света поняла, что понравилась Шереметьеву. Еще бы! Ни одна девушка за этим столом не может сравниться с ней.
После обеда молодые гости собрались прогуляться к заливу. Именинник с ними не пошел, Светлана тоже отказалась, заявив, что хочет поваляться в гамаке. Но как только ребята покинули участок, вскочила и устремилась в глубь сада, к заросшей густой сиренью беседке. Огибая ее, она сорвала только что распустившийся клейкий листочек и поднесла
Миша стоял, задумавшись, подставив ладонь под струю маленького фонтана-чаши.
– А вот и я, Мишенька!
Он обернулся. Свете показалось, что он выглядит виноватым.
«Раскаивается, что собрался с этими придурками в Афган, и не знает, что мне сказать», – сделала она вывод и, подойдя вплотную, взяла его за руку.
Он молчал и глядел как-то странно.
– Ерунду вы надумали, – заявила Света.
Миша неопределенно пожал плечами.
– Ты… ты это мне хотел сказать или что-то другое?
Он продолжал молчать.
«Стесняется. Тогда я сама скажу».
– Миша, я люблю тебя, – быстро, настойчиво заговорила Света, стискивая его руку. – И я не хочу, чтобы ты уезжал, тем более так далеко, туда, где стреляют.
Он будто вздрогнул от ее слов и тихо промолвил:
– Я обещал…
– Ну и что? Ты ведь тоже любишь меня? Если мы поженимся, тебе дадут отсрочку, ребята уедут, а потом… Можно же не ехать вслед за ними? Твой отец наверняка устроит тебе другое назначение. Миш, ну что ты молчишь? Если ты любишь меня, ты должен…
– Светочка, все не так, ты многое выдумала…
Что она выдумала? Идея с отсрочкой казалась ей очень хорошей. Она взглянула ему в глаза, ожидая увидеть в них радость, любовь, а увидела что-то, похожее на испуг и обреченность. Почему он смотрит так странно и молчит?.. В сердце ее закрался холодок. А вдруг?.. Нет, не может быть…
Миша молчал, и она решилась повторить:
– Мишенька, давай поскорее поженимся, ведь мы же любим друг друга!
Он едва заметно покачал головой:
– Светочка, я не признавался тебе в любви.
Да, вслух не признавался – но неужели…
– Ты хочешь сказать, что ни капельки не любишь меня?.. – выкрикнула она. – Пусть ты не говорил, но я ведь чувствовала, видела. Когда ты пел про «солнышко лесное» – этим солнышком была я! Когда катал нас с Манькой на лодке в парке. А помнишь, в прошлом году, мы пошли на Мраморное озеро, и я подвернула ногу – ты нес меня обратно на руках? И месяц назад, на танцах у вас в училище…
Света смотрела умоляющим взглядом, ожидая признания, что она для него особенная, не такая, как другие девушки, – любимая.
– Ты обещал сказать что-то важное, я думала, ты, наконец, признаешься мне в любви! Скажи, ведь ты любишь меня? Любишь? – настаивала она, теребя его за руку.
Прошло несколько секунд, он будто решался, говорить или нет.
– Светочка, ты самая
– Ты любишь меня! – Она не спрашивала, а утверждала.
– Да, люблю, – признал Миша, опуская глаза. – Но это не та любовь, которой ты ждешь от меня.
Она услышала только, что он все-таки любит. Наконец-то!
– И когда мы поженимся?
Света потянулась обнять его, но Михаил отстранился.
– Я позвал тебя сказать, что женюсь на Мане. Я боялся, что для тебя это будет ударом, и решил – ты должна услышать это от меня.
Когда до Светы дошел смысл его слов, то показалось, будто солнечный майский день потемнел. Только что было светло, радостно, впереди была счастливая жизнь, и вдруг… Он сказал – Манюня? Да как же так?!
– Ты… – пролепетала она непослушными губами, – ты ведь только что сказал, что любишь меня?
– Тебя нельзя не любить. Ты такая… Ни один парень устоять не сможет.
– Тогда при чем тут Манюня, если ты меня любишь?
Она никак не могла понять, как можно любить ее и собираться жениться на Манюне. На Маньке Ганелиной, серой мышке, у которой ни лица, ни фигуры, да еще очки! Она представила подругу в подвенечном платье – курам на смех! Манька – замуж! Какая из нее жена?
– Светочка, мы с тобой слишком разные и никогда не станем похожими. А жизнь, она ведь длинная, и когда-то эта разница характеров превратится в пропасть, и ты возненавидишь меня за то, что я не такой как ты…
– Я не могу тебя ненавидеть, я всегда буду любить тебя! – воскликнула Света.
Если он в это поверит…
– А Маня – она такая же, как я, мы понимаем друг друга с полуслова. У нас одинаковые вкусы, общие увлечения…
– Но это дружба, а не любовь! – перебила она.
– Это любовь, но любовь другая. Более спокойная, но и более прочная, такая и нужна, чтобы прожить счастливо всю жизнь. А ты, Светочка, обязательно встретишь человека, который полюбит тебя по-настоящему. Ты заслуживаешь счастья и получишь его.
Как он не понимает – она никогда не будет счастлива с другим! И ведь только что он сказал, что любит ее… А может, он просто струсил? Уцепившись за эту мысль, Света выпалила:
– Ты женишься на Маньке, потому что сдрейфил! Потому что я во сто раз красивее ее, и вокруг меня всегда полно парней!
– Можешь думать так, если тебе от этого легче…
Он проговорил это спокойно и твердо, прямо глядя ей в глаза, и Света поняла – это все.
Обида, злость, уязвленная гордость мешали ей дышать, вскипавшее бешенство требовало выхода, и она, размахнувшись, залепила ему пощечину. Затем, будто опомнившись и сообразив, что натворила, зажала рот рукой, чтобы не завизжать или не разрыдаться, и с ужасом смотрела, как краснеет его скула.