Smoking gun

candied v

— Правда.

Тейт закусил губу.

— Окей, начну с простого… я видел твои книги, но они лишь в списке прочтения. А какая твоя любимая?

Вайолет поджала уголок губ, подняв взгляд к потолку.

— Трудный вопрос… — сдержанно улыбнулась та, снова глядя на свои ноги. — Наверное… «Опасные связи» Шодерло де Лакло.

Тейт улыбнулся.

— Чем она тебя покорила?

— На примере этого произведения понимаешь, к чему приводят игры людскими душами. Ты читаешь и видишь изнаночную сторону большинства. Вся эта гниль, ложь, пороки. Начинаешь понимать, что одно неосторожное

слово, один совет, и ты ломаешь человеку судьбу… — Вайолет замолчала. Тейт слушал ее, но в воздухе нависало огромное невидимое меланхоличное облако уныния и безысходности, и девушка поспешила уйти от этой темы, раз уж ответ на вопрос был дан. — Правда или действие?

— Правда.

А что, собственно она хочет знать? Все, что она желает спросить либо слишком личное, либо чересчур постыдное. Может, как и он, начать с простого?

— Окей… а твоя любимая книга?

Тейт улыбнулся.

— Серьезно?

Вайолет наморщила носик, склонив голову набок. Давай, просто ответь на вопрос.

— «Дон Жуан» Байрона.

Ну конечно… стоило ли вообще спрашивать?

— Правда или действие? — продолжил тот.

— Правда.

— Твоя самая глупая ситуация. Самый дурацкий момент, какой сможешь вспомнить.

Вайолет медленно улыбнулась, глядя в одну точку на ковре. Пока она вспоминала, Тейт рассматривал ее черты лица. Когда ее губы образовывали улыбку, в уголках появлялись ямочки, а красивый разрез глаз и строение нижних век выделяли глаза, они блестели, сияли жизнью, в них словно отражался внутренний мир, доброта и интеллект. Не зря говорят, что зеркало души — глаза. Вайолет облизнула губы и издала смешок.

— Я как-то облила шторы вином.

Тейт вскинул брови.

— Нарочно?

— Нет, вышло случайно, но очень глупо. Бутылка стояла на тумбочке, я хотела ее взять, но смахнула рукой, причем поймала в полете, и вот я сжимаю стекло и думаю «Фух, пронесло», а горлышко направлено вниз, и вся жидкость льется на белые занавески и пол, а я сижу на постели и понимаю, что сейчас все тут будет в вине, но почему-то не срабатывали защитные механизмы… — Тейт засмеялся, и Вайолет вместе с ним.

— И что произошло?

— Ничего хорошего. Бутылку я конечно перевернула, но потратила пол ночи на то, чтобы тайком от спящих родителей засунуть штору в машинку, простирать и повесить сушиться. По всей ванне были раскиданы коробки с отбеливателем, бутыли с порошком… ты знал, что если попытаться отстирать вино со светлых тканей, то пятно посинеет и еще сильнее въестся?

Тейту пришлось прикрыть рот ладонью, дабы контролировать громкость смеха. Вайолет обхватила колени, пряча лицо и смех за пижамными штанами.

***

— Правда или действие?

— Правда.

— У тебя есть мечта?

— Мечта какого рода?

— Самое дурацкое желание, какое ты хотела бы воплотить в жизнь, но оно казалось тебе глупым или постыдным.

Вайолет запрокинула голову, обдумывая ответ. Ей хотелось крикнуть от дикого счастья, от эйфории, захлестывающей, словно волны. Ее никогда о таком не спрашивали, и как же было приятно наконец-то прочувствовать это. Почувствовать, что тебя спрашивают о твоих маленьких секретах.

— Всегда

хотела остаться на ночь в старинном замке. Ну знаешь, как на тех экскурсиях с ночевкой, что так распространены в Англии. Мечтала тайком улизнуть из комнаты посреди ночи, побродить по мрачным холодным коридорам и, может быть, даже найти подземный ход.

Тейт улыбнулся. Желание такое волшебное и невинное, сказочное, словно они в чудесной истории детского писателя. Не то, чтобы он ожидал услышать исповедь о тайных желаниях, включающих наручники и отсутствие нижнего белья, но и такой легковыполнимой мечты он не предвидел.

— Правда или действие? — начала Вайолет, откидывая с лица пряди свежевымытых и высохших волос.

— Правда.

— Ты когда-нибудь воровал?

— Да. В Чикаго. Сбегал с уроков и таскал газировку и батарейки.

— Для какой-то конкретной цели?

— Просто так, назло учителям. Хотелось их позлить. А ты?

Вайолет улыбнулась.

— Да. Знаешь такие мармеладные цветные бобы? Их еще в длинных маленьких тубах продавали. С наклейками под крышкой, — девушка снова улыбнулась, видя оживленные кивания блондина. — Так вот, родители не покупали мне эти конфетки в детстве, и я иногда таскала их из уличных киосков и супермаркетов.

На губах юноши играла трогательная улыбка.

— Что ж, нарушительница закона, Правда или действие?

Девушка прыснула со смеху.

— Правда.

— Твой первый поцелуй? — задав вопрос, Тейт глотнул из стакана, готовясь к ответу. Вайолет передернуло. Какое-то время ее мозг искал подходящий ответ, прокручивал возможные шуточки, дабы обойти эту тему. Тейт напрягся. Не молчи! Скажи что-нибудь! — крутилось в его голове. В конце концов, Вайолет лишь подняла свой стакан, сделав один большой глоток. Терпкая жидкость оставила ощущение сухости в гортани, и Вайолет скривилась, откашливаясь, утирая губы тыльной стороной ладони. Тейт усмехнулся. Даже если в правилах игры значилось «Не хочешь отвечать — пей», это никак не отменяло негласного правила «Пей, если тебе стыдно за свой ответ».

— Правда или действие? — как ни в чем не бывало продолжила Вайолет.

— Правда.

— Любимый фильм?

— «Карты, деньги, два ствола». Правда или действие?

— Правда.

— А твой?

— «Фрэнсис». Правда или действие?

— Правда.

— Ты когда-нибудь был влюблен?
– да, в голове этот вопрос звучал не так устрашающе. Зачем было это спрашивать? Какой смысл затрагивать личные темы, если сама она их избегает? К горлу медленно подступала тошнота.

Словно хитрый лис, Тейт склонил голову.

— Сексуальное влечение считается?

— Нет.

— Тогда нет, не был. А ты?

— Ты не сказал Правда или действие.

— Правда или действие?

— Действие!

Блондин лукаво улыбнулся, поглаживая большим пальцем нижнюю губу, качнув головой в сторону стакана. Что ж, не такая уж и огромная плата за увиливание от ответа. Вайолет сделала два больших глотка, несколько капель скатились по стеклу посуды, капнув на край свитра.

— Я все равно хотела пить, — заверила та, ясно читая на лице юноши игривый победный настрой. Тот картинно закивал.