Смотрите, Джейн забивает!

Гибсон Рэйчел

Джейн засмеялась и, казалось, немножко расслабилась:

— В самом деле? Ты родился сгорающим от желания останавливать шайбы головой?

Ему нравился ее смех. Он был искренним и сиял в ее зеленых глазах.

— Нет, но я был действительно хорош, действительно быстр, так что не получил сотрясения мозга.

Джейн что-то записала.

— Ты когда-нибудь думал о том, чтобы вернуться на свою бывшую позицию?

Люк покачал головой:

— Нет, оказавшись в воротах, я больше не захотел уходить. Я никогда даже не думал об этом.

—

Ты знаешь, что говоришь «а-а-аб» вместо «об»? — она снова посмотрела на него.

— Все еще? Я работаю над этим.

— Не надо. Мне нравится.

А ему нравилась она. Намного сильнее, чем, как он знал, было бы благоразумно. Но глядя на нее, с этими ее блестящими волосами и розовыми губами, он вдруг перестал беспокоиться о благоразумии.

— Тогда, полагаю, я не буду работать над этим, а-а? — ответил он как истинный сын Эдмонтона.

Уголки рта Джейн приподнялись в улыбке, и она снова наклонилась к записной книжке на коленях.

— Некоторые люди говорят, что вратари отличаются от других игроков. Что они совершенно иное племя. Ты согласен?

— В определенной степени, это, наверное, правда, — Люк откинулся на спинку дивана и положил на нее руку. — Мы ведем иную игру, чем полевые игроки. Хоккей — командная игра, за исключением парня в воротах. Голкиперы намного больше играют один на один. И если мы облажаемся, никто не сможет прикрыть нас.

— Огни не зажигаются, и толпа не веселится, когда кто-то проскальзывает мимо крайнего нападающего? — спросила Джейн.

— Точно.

— Как много времени надо, чтобы прийти в себя после поражения?

— Зависит от поражения. Я пересматриваю записи игры, думаю, как лучше поступить в следующий раз, и обычно заканчиваю с этим на другой день.

— Какие у тебя есть ритуалы перед игрой?

Люк хранил молчание, пока Джейн наконец не повернула голову к нему, затем спросил:

— Кроме того, что ты называешь меня придурком?

— Я не напечатаю это.

— Лицемерка.

Она пожала плечами:

— Подай на меня в суд.

Он много чего представлял, что мог бы сделать с ней, но судебное преследование не входило в этот список.

— Я ем пищу с большим содержание белка и железа за день перед игрой и в день игры.

— Закончивший карьеру вратарь Гленн Холл говорил, что ненавидит каждую минуту игры. Что ты можешь сказать об этой точке зрения?

«Интересный вопрос», — подумал Люк, наклонив голову и изучая Джейн. Что чувствовал он? Иногда он ненавидел это также сильно, как Холл. Иногда это было лучше, чем секс.

— На льду я очень сконцентрирован и настроен на борьбу. Нет лучшего чувства, чем когда я в воротах, блокирую удары и ловлю шайбы в воздухе. Да, я люблю то, что делаю.

Джейн что-то записала, затем перелистнула страницу. Подняв ручку, она прижала ее к верхней губе, привлекая внимание Люка к своему рту.

В Джейн было что-то, что привлекало его больше, чем все женщины, которых он когда-либо знал. Что-то большее, чем несоответствие

между ханжой-Джейн и Джейн, которая целовалась как порнозвезда. Что-то, что заставляло его хотеть провести пальцами по ее блестящим локонам и обхватить лицо ладонями. Люк был со множеством прекрасных женщин, с идеальными физическими данными, но он всегда держал свое желание под контролем. А с Джейн было не так. Худенькая, маленькая Джейн, с небольшой грудью и буйными локонами, и глубокими зелеными глазами, которые могли смотреть внутрь него и видеть, что он никуда не годен. С той ночи на банкете, когда он поцеловал ее, Люк представлял, как снимает с нее одежду и исследует ее тело руками и ртом. Он пытался избегать ее, но вместо этого оказался очень близок к тому, чтобы заняться с ней сексом прямо у стены на парковке. И за последние несколько дней его желание стало только сильнее.

Теперь, глядя на Джейн, с этой ее нежной кожей и блестящими волосами, он спросил себя, почему вообще должен избегать ее. Она была в его жизни. И она никуда не денется, так же как и он. Они оба взрослые люди. Если бы его губы оказались на ее груди, пока он глубоко погружался бы в ее теплое влажное тело, что ж, не было бы ничего страшного в том, что двое взрослых людей дарят друг другу удовольствие. На самом деле это, вероятно, то, что нужно им обоим. Люк опустил взгляд на ее блузку и выпуклость маленькой груди. Он просто знал: это то, что ему нужно.

Телефон рядом с Люком зазвонил, оторвав его от изучения груди Джейн. Он взял трубку. Звонила Мари, сообщившая ему, что проведет всю ночь у Ханны.

— Позвони мне утром, — ответил он и отключился.

— Мари?

— Да. Она остается у Ханны.

Джейн повернулась к нему, подтянув одну ногу на диван и прислонившись плечом к подушке рядом с рукой Люка.

— Хочешь поговорить о Мари?

— Нет. Я не скажу ничего, что могло бы сделать ее жизнь еще сложней.

— Думаю, это мудро, — Джейн посмотрела в свои записи, затем подняла глаза на него. — Когда ты думаешь о будущем, каким ты видишь себя?

Люк ненавидел этот вопрос. Он просто пытался провести этот сезон без травм, и ему не нравилось думать о том, что будет дальше. Один период, одна игра, один сезон: вот как далеко он заглядывал.

— Думаю, у меня будет время решить, что делать, когда я закончу карьеру.

— Когда, ты думаешь, это произойдет?

— Надеюсь, у меня есть, по крайней мере, еще пять сезонов. Может быть, больше.

— Ты печально известен тем, что не даешь интервью. Почему ты так не желаешь разговаривать с журналистами?

Люк провел пальцами по ее руке:

— Потому что они обычно задают неправильные вопросы.

Джейн смотрела, как кончики его пальцем скользят к ее плечу, и ее губы приоткрылись в тихом вздохе:

— Какие же вопросы правильные?

Он взял ее за подбородок и заставил посмотреть на себя:

— Спроси меня еще раз, почему я не хочу, чтобы ты путешествовала с командой.