Смотрящий по неволе
Шрифт:
Кстати, то, что творилось внутри автобуса, бардаком назвать было мало.
— Ты б хоть прибрался, — кивнул Сергей на горы рваного пестрого полиэтилена, на расплющенные картонные ящики из под водки «Урожай», на заляпанные кетчупом охапки картонных тарелок и объедки от бутербродов, в живописном беспорядке успокоившиеся по бурым выпуклостям сидений.
В автобусе час назад закончилось первое заседание новенького Совета трудового коллектива.
— Ничого страшного, — отмахнулся дядька Макар, — Бабу поклычу, нехай причепурит потом. Ты сюда дывысь, — оседлавший непочатую упаковку из двенадцати
— Карта острова сокровищ, — закончил Сергей перематывать руку свежим бинтом.
— Нет, Храм, ця бумаженция стоит, як десять карт сокровищ. Я проявил инициативу и заслал Филипса по Виршам погулять. Сметливый хлопчисько. За три годыны усэ зрысував. Дэ, колы, як и скильки?
— Это магазин «Франт»? — прикинулся Сергей, будто врубается и инициативу одобряет.
— Ото ж.
— А это вокзал? — только из уважения к сединам пройдохи продолжал играть интерес Шрам.
— Точно.
— Это что, план ограбления сберкассы?
— Нет. Ты не зрозумив, — малость разочаровался в командире дядька Макар, — Бачишь эту стрелку? Бачишь, ось цифра «три», а ось «двадцать два»? Цэ значит, що цю вулыцю патрулируют три человека в гражданском, и проходят по вулыци каждые двадцать две хвылыны.
— А на улице Ленина, значит, два встречных патруля по два опера? И все с моим фотороботом в нагрудных кармашках?
— Точно, — весело хрюкнул старый пройдоха, — А от «Семи слонов» за тебя в десять штукарей награда обицяна. «Экспресс-Вирши» сообщили.
Шрамов проникновенно похлопал помощника по плечу:
— Проделана большая и серьезная работа.
Дядька Макар от похвалы зарделся, как красная рыба, счастливо плямкнул губами, слюнявя огрызок химического карандаша:
— А цэ — твой маршрут, щоб никто небажанный не зустрився. Пешком прогуляешься за черту города, а туточки поймаешь попутку.
В одном, наверное, был прав дядька Макар, Шраму пора мотать из Виршей не оглядываясь. Слишком много понаехало ментов на душу населения, слишком жарко горела земля под ногами. Другое дело, в пресловутой Чечне в селе из двадцати сакль федералы одного басмача месяцами вычислить не могут, а в Виршах по переписи аж сорок тысячь населения. Хотя — сколько веревочке не виться…
Но даже не в этом понт. А в том понт, что не смотря на зубодробильную подставу брокера-быка, первый клинч за комбинат Сергей выиграл три часа назад. И теперь перешел на второй уровень игрушки.
— Все правильно, — согласился Сергей, сложил карту и убрал в карман, — Пора ноги делать. Только, уважаемый зам по кухне, я тебя с собой забираю. На наш век и в Питере аптек хватит, — для Макара и такой причины достаточно. Но на самом деле Шрам целил мослы в Питер потому, что туда перетасовались главные нефтяники. Поцарапавший харю об сосновые доски мистер Смит в истерике наотрез отказался что-либо подписывать в этом крейзанутом медвежьем углу. И, как Напрлеон (не коньяк, а человек) бросив армию, свалил в цивильную Северную Пальмиру. Русская сторона — за ним.
Дядька Макар не просек поляну, но переспрашивать не стал. Босс велел собирать манатки, значит — надо паковать чемоданы.
— А автобус?
— А автобус, когда баба твоя закончит влажную уборку, Андрею Юрьевичу подгонишь и по доверке передашь, — первый раунд за комбинат Сергей взял с наскока, как гусар Машу. Самре приятное — удалось слепить в свою пользу такую кривую мутотень, как общественное мнение. Для российской стороны это — пустые слова. А вот мистер Смит — пипл в этом коленкоре поджилочный до мокрых памперсов. Теперь начнет шумно оправдываться перед прессой. И пока не оправдается, бумаги подписаны не будут. Вот такой Шрам — орел: быка на скаку остановит и лохов вокруг разведет. Шрам невесело хмыкнул.
— А?..
— А здесь вместо тебя пока Филиппок справится.
Дядька Макар почесал рябую репу, типа — хозяин — барин. С сожалением расстающегося собственника окинул поросячьими глазками занехаянное нутро автобуса. Типа только начал жить-обживать!
— Значит так, — отмел лишнюю лирику Сергей, — В Питер добираешься сам. Завтра в двенадцать тридцать пересечемся в Гостином Дворе на выходе с эскалатора. Если меня не будет завтра, радостная встреча переносится на послезавтра. Если меня не будет и послезавтра, значит, прости-прощай, Одесса-мама! Тебе останется этот автобус и эти деньги на карманные расходы, — Шрам выложил, подвинув надкушенный бутерброд с краковской колбасой, на дермантиновое сидение банковскую упаковку сторублевок.
— Ну, бывай. Не кашляй. Привет семье, — пожал пять дядьке Макару Шрам и поторопился выйти из автобуса. Не любил долгих прощаний.
Уже снаружи достал рукодельную карту, сверился с ней и свернул за угол. Народной тропинкой сквозь дырку в заборе Сергей просочился через строительную площадку, где загорелые по пояс работяги, забив болт, забивали козла на бетонной коробке не опущенного в яму коллектора. Далее, уже упаковав свой слишком приметный шнобель в солнцезащитные очки, Шрам сел на лавочку автобусной остановки и загородился газетой. Весь такой неприметный, без особых примет, только с лейкопластырем на щеке.
— Все так фигово? — спросил вяло болтающий рядом ногами Антон и заторможено медлено протянул запаянное в пластик липовое удостоверение на веревочке-ошейнике.
Сергей убрал картонку поближе к сердцу. На самом деле все было гораздо хуже, чем хакер представлял. Первый нефтяной раунд выигран еле-еле и с пугающими потерями. И самое червивое, до последней минуты Серега не знал, можно ли по жизни верить Антону? Жокер в колоде Шрама — касета с откровениями обдолбанного жмурика-майора — был при себе. Но можно ли запись передоверить хакеру?
О том, что в команду Шрамова затесался стукач, свидетельствовала шикарная осведомленность политически подкованного ночного гостя-гереушника. С другой стороны Серега в тюремной библиотеке не художественные книги заказывал и знал, что современная подслушивающая аппаратура может многое, если не все.
— Все еще фиговей? — перестал болтать ногами не дождавшийся ответа от командира Антон. Явно был он под кайфом размером в один добрый косяк. Говорил, удлиняя втрое каждую гласную букву.
— Не бери в голову, — сделал Шрам веселое зубастое лицо, — В общем, не пора ли нам «пора в Питер переметнуться»?