Смутная пора
Шрифт:
Он боялся продешевить и остался в рядах изменников. Грозные события, происходившие вокруг, ничуть не волновали Орлика. У него не было ни родины, ни земли, ни денег. Он ничего не терял, но хотел приобрести многое…
Мазепа был стар и богат. Орлик был молод и беден. Верность, совесть, честь и прочие добродетели для обоих не имели никакого значения. Ученик шел по стопам своего учителя.
Соображаясь с обстоятельствами (так любил говорить Мазепа), Орлик задумал ускорить
… Утром 6 июля беглецы достигли реки Буга, за которой расположилась турецкая крепость Очаков. У берега стояли десятки судов и лодок. Турки встретили беглецов радушно, привезли много хлеба, мяса и вина. Однако очаковский паша разрешил переправу не сразу. Охотно приняв подарок короля – две тысячи дукатов, паша сказал:
– Король, да будет над ним милость аллаха, наш гость. Я согласен его принять… Но гетмана Мазепу без разрешения падишаха впустить не могу…
Старый «приятель», узнав, что Мазепа прибыл не с пустыми руками, ждал от него подарка подороже.
В это время казаки из гетманского конвоя, бывшие в разведке, прискакали с тревожным донесением. Русские драгуны под начальством генерал-майора Волконского и бригадира Кропотова, посланные в погоню за беглецами, напали на их след и быстро приближались к Очакову.
Мазепу от такого известия чуть удар не хватил. Он вынужден был отсчитать паше столько золотых, сколько тот запросил.
В конце концов все устроилось. Беглецы переправились через Буг и, погостив несколько дней в Очакове, двинулись дальше.
Бендерский сераскир-паша прислал королю любезное письмо и обещал приют.
Первого августа беглецы благополучно прибыли в Бендеры.
IV
Между тем царь Петр, опасаясь, что Мазепа может поднять турок против русских и учинить много неприятностей, решил добыть изменника.
Через своего посла в Константинополе Толстого царь обратился к падишаху с просьбой выдать Мазепу. Падишах отказал.
Тогда Толстой получил распоряжение предложить великому визирю триста тысяч талеров, если тот уговорит падишаха выполнить просьбу.
Одновременно Петр вызвал находившегося в плену королевского секретаря Цедергельма и предложил:
– Донесите королю, что я согласен заключить с ним мир, если он уступит мне Ингрию, Эстляндию, Лифляндию, признает королем польским Августа и выдаст изменника Мазепу…
Цедергельм, явившись в Бендеры, немедленно доложил королю, но встретил со стороны того решительный отказ.
Таким образом, обстоятельства, как будто благоприятствовали Мазепе, и он мог спокойно устраиваться на новом месте.
Но Филипп, Орлик не дремал.
Хитрый и пронырливый писарь, с первых дней бегства находившийся вблизи короля, сумел лестью и угодничеством
Мазепа, поселившись вместе с Андрием и Мотрей в одном из домов, уступленных ему сераскиром, захворал. Как ни старался старик ободрить себя, неприятности и утомительная дорога подорвали его силы.
К тому же Мазепу продолжал огорчать Андрий. Он по-прежнему пил, смотрел волком и не проявлял никакого желания мириться с дядей.
Явившись к Мазепе, Орлик застал его в постели.
– Я с хорошими вестями, пане гетман, – сказал тихо писарь. – Бог, видно, нас не оставляет… Сжалился над нами, бедными…
– А что за новости, Филипп?
– И падишах и его королевское величество окончательно отказали, пане гетман…
– Подожди… Я не понимаю, о чем ты речь ведешь? – изумился Мазепа.
– Об его царском величестве, ясновельможный.
Мазепа вздрогнул. На впалых щеках его появились красные пятна. Писарь, заметив испуг гетмана, не подал вида. Продолжал спокойно:
– Ныне можно полагать, что оный царский замысел никакой удачи иметь не будет…
– Какой замысел? Какая удача? – приподнялся Мазепа. – Ты какие-такие загадки сказываешь?
– А разве вашей милости неведомо, что царь домогается получить особу вашу? – в свою очередь удивился писарь.
– Получить?.. Мою особу?.. – задохнулся Мазепа, чувствуя, как холодная испарина покрывает его тело.
– Я полагал, – невозмутимо продолжал Орлик, – что ваша милость осведомлены, какие кондиции предложены его царским величеством падишаху и королю за выдачу вашей милости…
– Дальше! – не выдержал старик. – Дальше сказывай… Боже милосердный!..
– Царь соглашается заключить мир с его королевским величеством, ежели ваша особа будет послана к царскому величеству. А господину Толстому приказано за оную выдачу учинить великие подарки падишаху и визирю…
Тут Орлик нарочно остановился. Он знал, что Мазепа, хорошо знакомый с обычаями блистательной Порты, где взятки и золото решали все дела, поймет, как непрочен каждый день его жизни, и отныне мысль о выдаче «его особы» царю не даст старику покоя.
Писарь не ошибся в расчетах. Мазепа откинулся на подушки и не в состоянии был скрыть охвативший его страх. Неподвижные, остекленевшие глаза гетмана были устремлены в потолок, бледные губы шептали слова молитвы…
Тогда Орлик начал его утешать:
– Ныне мне доподлинно известно, что королевское величество отклонил царское предложение… А падишах приказал сераскиру охранять вашу ясновельможность… Бог милостив! Господа турки хоть и басурманы, а тоже совесть имеют…
– Иди, Филипп, иди ради бога, – простонал гетман, прекрасно понимавший, что такое совесть в подобных делах.