Снайпер
Шрифт:
– Нет, – отчаянно упорствовал Ник, все еще не теряя надежду объяснить этим идиотам, что белое – это белое, а черное – это черное. – Нет, вы не понима…
– Ник, доказательства чересчур веские. Винтовка, молекулярный анализ состава пули и канала ствола, отпечатки пальцев, пустая гильза. Боб был в Новом Орлеане, у него были мотивы для этого поступка, у него была возможность, и он…
– Но это же подтасовка фактов! Они обманули его. Я же видел кассету. У Добблера была кассета с записью их зверств. У меня было Приложение Б! Я…
– Ник, Добблер скрылся. Мы объявили розыск по всей стране, но его нигде не смогли найти. Наверное, он умер, заблудившись в горах. Ник, мы даже не можем доказать, что он был вместе с вами в Уошито! У нас просто нет таких доказательств. Только всякие нелепые
– Нет, – не сдавался Ник, – послушайте, ну послушайте же меня! Это все была умелая инсценировка! Боб потом сжег Приложение Б и пленку, потому что не хотел, чтобы пресса кощунственно наживалась на этом. Он настоящий герой. Он убил тех, кто зверски расстреливал женщин и детей в этой латиноамериканской стране, и теперь он…
– Ник, спустись с небес на землю, посмотри на вещи реально, – сказал Келсо. – Мы предлагаем тебе хороший вариант. Это больше, чем я бы сам мог тебе предложить, но твой шеф и мистер Мичам настояли. Поэтому выслушай нас. Это очень опасно – не слушать других. Мы предлагаем тебе лучшее из того, о чем ты только можешь мечтать. Это идеальное предложение.
– Ник, Бобу уже ничто не поможет. Ему уже никогда не видать свободы. Он это знает. Знает это и его защитник. Тебе ничего не остается, как спасать самого себя, – не унимался Ховард.
– Я не могу… – пытался возразить Ник.
– Ник, очнись, – перебил его Келсо. – Считай, что Боб Ли Суэггер уже мертв. Его время прошло. Только идиот может не соглашаться с этим перед такой лавиной фактов и доказательств. У меня на руках доклад в сорок шесть страниц, сделанный баллистической лабораторией ФБР. Плюс письмо с угрозами президенту. У нас есть последний доклад Леона Тиммонса, где он подробно описывает, как ранил в грудь Боба Ли Суэггера в доме на улице Святой Анны в Новом Орлеане, обнаружив его там сразу после того, как тот выстрелил в президента. Более того, у нас есть ваши показания, где вы говорите, что Боб свалился вам на голову прямо из окна этого здания, сбил вас с ног, забрал ваш пистолет и угнал вашу машину. Неужели этого мало? Его дело уже решено.
– Я…
– Ник, послушай меня, – не вытерпел Ховард. – Я могу выбрать и другой путь. Но если в первом случае ты выигрываешь, то во втором ты очень много теряешь. Третьего не дано. В любом варианте Боб будет мертв. Ты меня слышишь?
Ник кивнул головой.
– Итак, первый путь. Тебя вызывают в суд как сотрудничающего свидетеля. Ты станешь героем дня. Ты будешь играть роль агента ФБР, который тайно был внедрен к Бобу Ли Суэггеру и прошел с ним под землей…
– Я… – попробовал прервать его Ник.
– Заткнись и слушай, – рявкнул Ховард и продолжил: – …который прошел с ним под землей и под угрозой смерти участвовал в перестрелке в баптистской церкви, откуда опять через подземный ход скрылся с ним для того, чтобы совершить весь этот путь. Ты втерся к нему в доверие и пережил вместе с ним все трудности и лишения, что оказалось лучше всякой конспирации и проверки на стойкость. Это одна из самых блистательных операций ФБР за всю историю его существования, Ник. Это твоя победа… и моя. Хорошенько обдумай мое предложение, при таком раскладе мы все будем в выигрыше. Так вот, когда ты был окончательно уверен в себе, ты просто позвонил нам, и мы его арестовали. Тем временем уже пройдет информация о том, что в ходе этой операции мы обнаружили и пресекли наркотические связи полковника Шрека и убили в перестрелке около пятидесяти латиноамериканцов из этого злосчастного батальона “Пантеры”, который и устроил бойню на реке Сампул. Это была идеальная операция, Ник. Она всем нам принесет славу и имя.
Ник молча смотрел на него. Ему казалось, что эта маниакальная страсть Ховарда к славе и успеху на мгновение даже наполнила всю комнату бесчисленными наградами.
Потом настал черед Хью Мичама:
– Прости, Ховард, а можно мне кое-что сказать Нику?
– Конечно, Хью.
– Так вот, Ник, я прекрасно понимаю, насколько сложным и запутанным было для тебя это дело, но мне кажется, что здесь есть еще сложности другого порядка, которые мне придется сейчас объяснить. Я думаю, что ты в состоянии это понять. – Мичам улыбнулся такой снисходительной отцовской улыбкой, что Нику захотелось дать ему в зубы. – Ник, я знаю, что тебе кажется, будто ты видел Приложение Б. Ты сейчас, скорее всего, думаешь, что я каким-то образом во всем этом замешан. Может быть, ты даже думаешь, что я и заварил всю эту кашу, что я руководил всей операцией, убийством архиепископа, обманом Боба. Ник, я тебе могу сказать только одно – ты сейчас находишься в очень опасной зоне. Ты сейчас попал в знаменитое Королевство Кривых Зеркал, которое называется “контрразведка”. Я видел этот документ. Два месяца назад один агент, работающий на кубинскую разведку, пытался передать его в “Нью-Йорк Таймс”. У него ничего не получилось. В сирийской прессе должен был увидеть свет перевод этого документа. Японское информационное агентство “Тораката” заплатило тридцать пять тысяч долларов за его копию, но в итоге так и не напечатало. Ник, это шпионская провокация, сделанная кубинской разведкой. А кубинская военная разведка очень умна и хитра. Вот почему так опасно, когда молодой человек вроде тебя вмешивается в подобные дела. Этот бедный Ланцман, который хотел до тебя дозвониться, мог вполне искренне верить во все это или думал, что в это поверишь ты. Ник, это не делает тебе чести.
– Послушайте, вы самая настоящая…
– Ник, если тебе от этого легче, называй меня как тебе будет угодно. Можешь даже ненавидеть меня. Это не важно. Все разрешается. Но сейчас я скажу, что тебе запрещается. У тебя действительно есть возможность спасти не одну жизнь. Тысячи жизней. Поэтому тебе запрещается оставаться посередине и со стороны наблюдать, как все произойдет. Ты прекрасно знаешь, что такое подразделение сальвадорской армии, как батальон “Пантеры”, было вовлечено в ряд террористических акций на реке Сампул. Были убиты сотни невинных женщин и детей. Я не должен тебе этого говорить, но скажу: там все-таки не обошлось и без американского влияния. Да, полковник Шрек работал с генералом де Раджиджо. Приложение Б в этом смысле кое в чем правдиво. Но американское правительство не имело к этому никакого отношения. Вот почему все это держится в строжайшем секрете, Ник. Это держится в секрете, потому что это опасно. Если все наши привычные враги – пресса, некоторые члены конгресса, воинствующие “левые” и им сочувствующие – узнают все это, если это будет опубликовано, это может отсрочить заключение мира еще на пять лет. Пять лет для этой страны! Ник, подумай, сколько детей умрет, если это произойдет! Сейчас у нас там мир. Поэтому мы не хотим рисковать.
Ник сглотнул, чувствуя, что у него голова пошла от всего этого кругом.
– Теперь о втором пути, который менее приятен, чем первый, – вступил в разговор Ховард. – Ты был захвачен в качестве заложника в постыдных, даже позорных для тебя обстоятельствах. Ты немедленно получишь уведомление об увольнении. В суде тебе зададут очень конкретные, четкие, недвусмысленные вопросы о том, какую роль ты играл в событиях, произошедших 1 марта 1991 года в Новом Орлеане. Где ты был, что ты видел, как все произошло? Потом тебя отпустят. Если защитник Боба попытается поймать тебя на каких-то перекрестных вопросах, мы не дадим ему сделать это по одной-единственной причине: потому что это не относится к событиям первого марта. На этом мы будем настаивать. Через несколько минут после того, как ты все это подтвердишь, тебя обвинят в нарушении сразу трех федеральных законов. Мистер Келсо будет на суде обвинителем, поэтому он представит суду свидетелей, которые окончательно добьют тебя, Ник. Тебе дадут, по крайней мере, лет семь строгого режима. И ты никак не сможешь помочь Бобу. Просто растопчешь собственную жизнь и никому ничего не докажешь. – Ховард сделал шаг назад.
– Это все? – спросил Ник.
– Нет, конечно, не все, – ответил, ухмыляясь, Келсо. – В этот же день офицеру ФБР Салли Эллиот будет предъявлено официальное обвинение в шпионаже. За выдачу секретных документов гражданским лицам.
– Ховард, какого черта…
– Заткнись! – угрюмо оборвал его Ховард.
– Ник, – продолжал Келсо, – у нее на суде обвинителем тоже буду я. Ее дело будет намного серьезнее, чем твое. Ты выйдешь на свободу через семь лет, в случае хорошего поведения – через пять, а она получит на всю катушку, двадцать лет.