Снайпер
Шрифт:
После всего этого он стал выполнять какие-то манипуляции внутри живота больного, а затем заделал рану.
Но что самое интересное, как рассказывало мальчишечье радио, через пару недель больной бич полностью выздоровел и уже ходил, как ни в чем небывало.
Вначале Влад не поверил этому, но парень, рассказавший всё это, поклялся здоровьем матери, что это всё чистая правда и Влад с Гоги решили вечером сходить к жилищу бичей, и посмотреть.
Уже на землю спустились сумерки, когда ребята подошли к тому месту, где ночевал Михо. Ещё издали они увидели горящий костер и сидящих двух мужчин. Влад с Гоги, из любопытства, подкрались к костру и спрятались невдалеке.
У костра сидел Михо и ещё какой-то бич, они о чем-то оживленно говорили, выпивая и закусывая нехитрой снедью. Алкоголь уже сильно подействовал на них и ребята с большим трудом могли разобрать их не всегда связанную речь.
– … я тебе по гроб жизни обязан, – горячо говорил в это время второй бич.
– Да ладно тебе, – вяло отозвался Михо, – я сделал лишь то, что должен был сделать.
– Ничего себе, – удивился бич, – ты меня вытащил с того света, ты спас меня.
– Ничего страшного у тебя не было, простой аппендицит.
– Но ведь и от него откидывают копыта! Если бы тебя не было рядом, то ведь я мог бы умереть!
– Самое главное, что всё прошло благополучно и ты снова здоров.
– Но всё благодаря тебе, – начал было говорить второй бич, но Михо его сразу прервал:
– Давай не будем об этом, а лучше выпьем за удачный исход операции и за твоё здоровье. Чтобы больше не приключалось с тобой таких напастей, – сказал Михо и наполнил стаканы вином.
Они снова выпили и закусили кусочком хлеба. Немного посидев, молча, второй бич обратился к Михе:
– Но как тебе удалось мне помочь?
– Я лишь выполнил свой долг, я сделал то, что должен был сделать, только и всего. Тебе потребовалась небольшая хирургическая операция, и я сделал её, – стал объяснять Михо.
– Так ты что, врач?
– Да, – нехотя признался Михо.
– Так почему же ты не лечишь людей, а бичуешь здесь и живешь с нами?
– Так получилось, – уклончиво проговорил Михо.
– Нет! Я тебя не понимаю! Вместо того чтобы лечить других людей, помогать им справляться с болячками, ты здесь с нами влачишь это жалкое существование, живешь на случайные заработки! Ну ладно у меня случилось куча бед и несчастий, я запил и стал пропащей душой, никому не нужный в этом дерьмовом мире, но ты то, ты! Судя по тому, как ты мне помог, у тебя же золотые руки и светлая голова!
– Всякое бывает в жизни, – задумчиво проговорил Михо.
– Нет, ну всё же, почему? Почему ты здесь с нами оказался?
Над собеседниками повисло тягостное молчание. Ребята тоже притаились в укромном месте и, затаив дыхание, с огромным интересом стали ждать продолжение всей этой беседы.
Миха хмуро разглядывал пламя костра, наблюдая за тем, как ветки сушняка занимаются огнем и от этого вздымается ввысь пламя. Легкий ветер с моря теребил пламя костра, раздувая слегка погасшие угли. Искорки от угольков взлетали вверх и яркими звездочками уносились куда-то, быстро гаснув в стремительном, но кратковременном полёте к звездам.
Явно вопросы товарища по несчастью задели Миху за живое, глубоко задумавшись, он стал вспоминать всю жизнь и обдумывать те события, которые привели в этот тихий приморский город. Но вот Миха слегка встрепенулся, как бы отбрасывая нахлынувшие воспоминания, и грустно проговорил, пожалуй, даже не для собеседника, а для себя, проверяя вслух правильность когда-то принятых решений и действий:
– Понимаешь, я ведь действительно был врачом, говорили даже, что хорошим хирургом. Много лет простоял за операционным столом со скальпелем в руках, врачуя человеческие недуги. Сначала был ведущим хирургом, потом заведующим операционным отделением, а затем стал главным врачом больницы. У меня была семья: жена и дети. Всё как у большинства нормальных людей.
– А потом?
– Потом мне всё это стало тяготить. Дети выросли и разбежались по белу свету. С женой я потерял душевный контакт, и мы стали совсем чужими людьми, абсолютно равнодушными друг к другу. Понимаешь, как будто не близкий человек живет рядом, а пустое место. Работа из приятного занятия и почетной обязанности помогать больным людям превратилась в ярмо, стопудовым грузом, повисшим на шее. Всё мне опротивело и опостылело, я не знал, как вырваться из этого кромешного ада. Так продолжалось очень долго, и я не мог найти выход из этой тупиковой ситуации.
– А затем?
– Затем, в один прекрасный день, я окончательно понял, что так больше жить нельзя! Я просто умру, если не изменю жизнь! Я решил разорвать душившие оковы!
– И как ты поступил?
– Я уволился с работы, оставил квартиру, машину и дачу жене и детям, а сам отправился бродяжничать.
– Вот это да! Не каждый способен на такое!
– Не знаю, может быть и так…
– Неужели тебе не было жалко все бросить и уйти из дома, куда глаза глядят?
– Нет, я долго готовился к этому и уж если пошел на это, то сделал всё осознано, я выполнил своё решение. Я считаю, что если ты взялся за выполнение какого-нибудь дела, то обязательно доведи до конца, а если не можешь, то лучше сразу не берись за него.
– Я бы, пожалуй, не смог бы так…
– Есть притча, что когда умирал великий полководец Александр Македонский, то перед смертью велел сделать в гробу отверстия и когда его понесут хоронить, то чтобы руки высунули в эти отверстия с раскрытыми ладонями.
– Зачем?
– Чтобы все люди видели, что он завоевал полмира, но в гроб с собой ничего не взял. Люди цепляются за деньги, вещи, разные чины и звания, но не думают о душе, ведь в гроб с собой мы ничего не возьмем. Как мы пришли на эту землю, в чём мать родила, так и уйдем.
– Может и так, но ведь деньги существуют для того, чтобы их тратить. Вещи – для того, чтобы ими пользоваться. А ты вот так взял, да всё бросил!
– Да, это так, зато я заодно сбросил с души ярмо, душившее меня всё это время! Наконец, после долгих лет мучений, мне стало легко и хорошо!
– Небось, трудно тебе было бродяжничать первое время?
– Да уж! Не то слово! С непривычки, первое время было очень трудно, но потом я втянулся. Где дрова наколю, где помогу принести груз, где ещё что сделаю, за кусок хлеба и стакан вина. Мне этого вполне хватало. Осенью, чтоб зимой не замерзнуть, подался в теплые края и вот, в конце концов, я оказался здесь.