Снег как пепел
Шрифт:
У городской стены раскинулись поселения, сама стена разбита и бугрится неровным краем выпавших камней. Целы несколько башен — они тянутся к небесам, словно всегда ждали нашего возвращения. Ты не уничтожил нас, Ангра, и мы возродимся.
Я несусь мимо винтерианцев, но резко осаживаю своего великолепного боевого коня, позаимствованного у корделлианской армии. Народ продолжает бежать, охваченный таким восторгом, что не замечает моей остановки. Конь нервно перебирает копытами на снегу, из-под которого пробивается бледная винтерианская трава.
Генерал останавливается рядом со мной, и мы выдыхаем в морозный
— Нужно будет все отстроить заново. И нам потребуется продовольствие из Корделла, — замечает он.
Холодный ветер пробирается под белую хлопчатобумажную рубашку, которую я взяла у Терона. Мы уже и так в неоплатном долгу перед ним и его отцом, поэтому при мысли о том, что нам нужно будет просить о большем, у меня сжимается сердце. Я знаю, что именно пожелает получить Ноум за дарованное: доступ в Кларинские горы для поиска источника магии. Может, поэтому он и не мешал Терону обеспечивать нас всем необходимым. Может, поэтому он и не вернулся пока в Корделл, и его армия сопровождает нас, охраняя как самый ценный капитал.
Что бы ни было тому причиной, мы нуждаемся в нем и в его помощи, и пока он не потребует с нас долг, я не буду об этом волноваться.
— Я знаю.
— Но им это пойдет на пользу. — Генерал сдвигается в седле, одной рукой расслабленно держа поводья. — Восстановление города, пока они сами исцеляются. Им это нужно.
Я киваю. Нам всем это нужно. Нужно что-то строить своими собственными руками, чувствуя вливающуюся в нас потихоньку жизнь. Делать что-то стоящее, правильное и прекрасное. Генерал смотрит на меня искоса, так что я не вижу выражения его лица.
— Ты точно такая же, как она.
— Ханна? — спрашиваю я, изучая его лицо.
Он кивает:
— Каждое мгновение своей жизни.
Он имеет в виду, что я справлюсь. Что я воссоздам королевство, сплочу наших людей и поведу их в лучшее будущее. Однако что бы нас в будущем ни ждало, Ангры в нем не избежать. Я сглатываю, закусываю нижнюю губу и вдыхаю морозно-холодный воздух. Нас так захватило счастливое освобождение и путешествие в Винтер, что мне не хочется лишать людей радости. Она такая хрупкая… Возможно, придет время, когда мое молчание принесет горькие плоды. Если мои подозрения верны и Ангра не умер, тогда он по-прежнему опасен и наша победа, за которую мы так долго боролись, всего лишь иллюзия настоящего покоя.
— Я думаю, что Ангра жив, — тихо говорю я, и мой голос звенит печалью в прохладном воздухе. — И его магия тоже. Все намного хуже, чем нам казалось. Гораздо хуже.
Генерал ничего не отвечает, и на мгновение мне кажется, что, возможно, мои слова унес ветер. Я смотрю на Генерала, но на его лице то же непонятное выражение, какое я видела, вернувшись из Лайнии с половинкой медальона. Смесь страха и решимости.
Я касаюсь медальона на своей груди. Он теперь целый и… лишенный силы, но прикосновения к нему странным образом успокаивают. Как когда-то лазурит.
Винтерианцы думают, что магия возвращена в медальон и теперь в безопасности. Они думают, что мое использование магии без накопителя, как сказал Мэзер, было счастливой случайностью. Им не приходит в голову, что магия может находиться сейчас где-то еще. Не только их, но и Корделла. И особенно — Ноума.
— Будем решать проблемы по мере их поступления, — отзывается Генерал. Его взгляд
Я киваю. Через толпу бегущих винтерианцев галопом проносятся всадники и, подъехав к нам, останавливаются. Терон с Ноумом трясутся от холода в своих седлах, их взгляды перебегают с Дженьюри на Генерала и на меня. Ноум и на холоде пытается сохранять достоинство, Терон же, обхватив себя руками, клацает зубами, вторя стучащим по земле копытам. Мэзер вклинивается на своем коне между мной и Тероном и разглядывает наших заледеневших гостей.
— Скажи мне, что у вас здесь найдется лавка с теплыми плащами, — говорит Терон, от дрожи неловко подергиваясь на лошади.
Мэзер хохочет. Давно я не слышала его чудного звонкого смеха. Он с каждым днем улыбается все шире и шире, освещая все вокруг своей ослепительной улыбкой.
— Бедняжка, — подначивает он Терона. — Не можешь вынести даже легкой прохлады?
— Легкой прохлады? — взвизгивает Терон. Он указывает на армию корделлианцев, таких же замерзших, как и их король с принцем. — К концу путешествия у нас будет армия корделлианских сосулек. Отец с утра чихнул, так его чих замерз в воздухе!
Я смеюсь, и Терон косится на меня. Беззаботное веселье в его глазах сменяется более глубоким чувством, тем, что напоминает о разделенном нами во дворце Ангры волнительным поцелуе. Мэзер между нами смещается в седле и играет желваками. Я отрываю взгляд от Терона, и мои губы расплываются в улыбке: мне хочется смеяться — до того нелепая ситуация.
Ноум хмыкает, но ничего не говорит. Или ему нечего сказать, или его губы заледенели, кто знает. Мне интересно знать, по-прежнему ли желает правитель королевства Гармонии связать своего сына брачным союзом с королевством Сезонов или все возрастающий долг Винтера перед Корделлом сам по себе является прочными узами? Ноум завел об этом разговор несколько дней назад, пока мы отдыхали после захвата рабочих лагерей. Он протянул руку, чтобы пожать мою, и когда наши ладони соприкоснулись, перед моим внутренним взором снова встал яркий образ: Ноум на коленях у постели жены. Такая связь возможна потому, что я сама — накопитель, и другие владельцы королевских накопителей даже не подозревают о ней. Не считая Ангры, конечно, который знал об этом, потому что использовал Распад. Ноум же, наверное, считает меня слабой неуравновешенной королевой, вздрагивающей при каждом прикосновении. Пусть он лучше недооценивает меня и понятия не имеет о моей истинной силе. Винтеру это еще пригодится, когда Ноум решит собрать с нас все долги.
— Если вы закончили спорить по поводу погоды, — говорит Генерал, — то, я думаю, пора приняться за дела посерьезней.
Он ловит мой взгляд, широко улыбается и подгоняет коня, который галопом проносится между винтерианцами, взметая копытами комья снега. Терон с Ноумом бросаются вслед за ним, петляя в толпе светловолосых людей, бегущих навстречу городу. Лишь Мэзер остается со мной и глядит на меня, а я стараюсь на него не смотреть.
— Прости, — шепчу я.
Лошадь Мэзера переступает копытами в снегу, встревоженная повисшим напряжением. Я с трудом отрываю взгляд от несущейся толпы, чтобы посмотреть в сапфировые глаза Мэзера. Я страшно хочу извиниться, но он опережает меня: